этого мы не потерпим. Вперёд!..

— Но ведь я поклялся… — начал было Малыш.

— А я поклялся, — перебил его Карлсон, — что если замечу какую-нибудь 
несправедливость, то в тот же миг, как ястреб, кинусь на неё… Он подошёл и 
похлопал Малыша по плечу: — Что же ты обещал?

— Я обещал, что меня весь вечер не увидят в столовой.

— Тебя никто и не увидит, — сказал Карлсон. — А ведь тебе небось хочется 
посмотреть на новое увлечение Бетан?

— По правде говоря, очень! — с жаром ответил Малыш. — Прежде она дружила с 
мальчиком, у которого уши были оттопырены. Мне ужасно хочется поглядеть, какие 
уши у этого.

— Да и я бы охотно поглядел на его уши, — сказал Карлсон. — Подожди минутку! Я 
сейчас придумаю какую-нибудь штуку. Лучший в мире мастер на всевозможные 
проказы — это Карлсон, который живёт на крыше. — Карлсон внимательно огляделся 
по сторонам. — Вот то, что нам нужно! — воскликнул он, указав головой на одеяло.
 — Именно одеяло нам и нужно. Я не сомневался, что придумаю какую-нибудь штуку…

— Что же ты придумал? — спросил Малыш.

— Ты поклялся, что тебя весь вечер не увидят в столовой? Так? Но, если ты 
накроешься одеялом, тебя ведь никто и не увидит.

— Да… но… — попытался возразить Малыш.

— Никаких «но»! — резко оборвал его Карлсон. — Если ты будешь накрыт одеялом, 
увидят одеяло, а не тебя. Я тоже буду накрыт одеялом, поэтому и меня не увидят. 
Конечно, для Бетан нет худшего наказания. Но поделом ей, раз она такая глупая… 
Бедная, бедная малютка Бетан, так она меня и не увидит!

Карлсон стащил с кровати одеяло и накинул его себе на голову.

— Иди сюда, иди скорей ко мне, — позвал он Малыша. — Войди в мою палатку.

Малыш юркнул под одеяло к Карлсону, и они оба радостно захихикали.

— Ведь Бетан ничего не говорила о том, что она не хочет видеть в столовой 
палатку. Все люди радуются, когда видят палатку. Да ещё такую, в которой горит 
огонёк! — И Карлсон зажёг фонарик.

Мальш не был уверен, что Бетан уж очень обрадуется, увидев палатку. Но зато 
стоять рядом с Карлсоном в темноте под одеялом и светить фонариком было так 
здорово, так интересно, что просто дух захватывало.

Малыш считал, что можно с тем же успехом играть в палатку в его комнате, 
оставив в покое Бетан, но Карлсон никак не соглашался.

— Я не могу мириться с несправедливостью, — сказал он. — Мы пойдём в столовую, 
чего бы это ни стоило!

И вот палатка начала двигаться к двери. Малыш шёл вслед за Карлсоном. Из-под 
одеяла показалась маленькая пухлая ручка и тихонько отворила дверь. Палатка 
вышла в прихожую, отделённую от столовой плотной занавесью.

— Спокойствие, только спокойствие! — прошептал Карлсон.

Палатка неслышно пересекла прихожую и остановилась у занавеси. Бормотание Бетан 
и Пелле слышалось теперь явственнее, но всё же слов нельзя было разобрать. 
Лампа в столовой не горела. Бетан и Пелле сумерничали — видимо, им было 
достаточно света, который проникал через окно с улицы.

— Это хорошо, — прошептал Карлсон. — Свет моего фонарика в потёмках покажется 
ещё ярче. Но пока он на всякий случай погасил фонарик. — Мы появимся, как 
радостный, долгожданный сюрприз… — И Карлсон хихикнул под одеялом.

Тихо-тихо палатка раздвинула занавесь и вошла в столовую. Бетан и Пелле сидели 
на маленьком диванчике у противоположной стены. Тихо-тихо приближалась к ним 
палатка.

— Я тебя сейчас поцелую, Бетан, — услышал Малыш хриплый мальчишечий голос.

Какой он чудной, этот Пелле!

— Ладно, — сказала Бетан, и снова наступила тишина.