— «Карлсон летающий, просьба этого зверя не кормить». Представляешь, как бы он 
озверел, если бы это написали на его клетке!

— Дурак, — сказал Малыш. — Просто дурак.

— Но, Малыш, пойми, если ты не поедешь, значит и мы не сможем поехать, — 
сказала мама.

— Спокойно сможете, — возразил Малыш. — А мы с Карлсоном будем вместе вести 
хозяйство.

— Ха-ха! И затопим весь дом, да? И вышвырнем иp окон всю мебель на улицу! — 
захохотала Бетан.

— Дура, — сказал Малыш.

На этот раз сидеть за обеденным столом оказалось не так весело, как обычно. И 
хотя Малыш был мальчиком милым и добрым, он мог иногда вдруг удивительно 
заупрямиться. Вот и сейчас он стал твёрд как кремень и не проявлял никакой 
склонности вести переговоры.

— Но послушай, Козлёнок… — начал было папа, но так и не смог докончить, потому 
что в эту минуту что-то опустили в почтовый ящик на двери и Бетан выскочила 
из-за стола, даже не попросив разрешения. Она ждала письмо от какого-то 
длинноволосого мальчишки, поэтому пулей вылетела в прихожую. В ящике и в самом 
деле лежало письмо, но не Бетан от длинноволосого мальчишки, а папе от дяди 
Юлиуса, который был совершенно лысый.

— Во время еды должно быть весело, — сказал Боссе. — А это значит, что во время 
еды не должны приходить письма от дяди Юлиуса.

Дядя Юлиус был дальним родственником папы и раз в год приезжал в Стокгольм, 
чтобы посоветоваться со своим врачом и погостить у Свантесонов. Дядя Юлиус не 
желал жить в гостинице, он считал, что это слишком дорого. Впрочем, денег у 
него было очень много, но он не любил их тратить.

Никто у Свантесонов не радовался приезду дяди Юлиуса. И меньше всех папа. Но 
мама всегда при этом говорила:

«Ты ведь его единственный родственник, у него никого нет, кроме тебя, его 
просто жаль. Мы должны быть добры к бедному дяде Юлиусу».

Но стоит бедному дяде Юлиусу прожить в доме дня два, мучить детей своими 
непрерывными замечаниями, привередничать за столом и ныть по всякому поводу, 
как у мамы на лбу появляется складка и она становится такой же молчаливой и 
напряжённой, каким всегда бывал папа с той самой минуты, как дядя Юлиус 
переступал порог их дома. А Боссе и Бетан так стараются не попадаться на глаза 
старику, что почти не бывают дома, когда он у них гостит.

«Только Малыш к нему добр», — говорила мама.

Но и у Малыша стало иссякать терпение, и когда дядя Юлиус гостил у них в 
прошлый раз, он нарисовал его портрет в своём альбоме, а под рисунком написал: 
«Болван».

Дядя Юлиус случайно увидел этот рисунок и сказал: «Плохо ты нарисовал лошадь».

Ну конечно, дядя Юлиус считал, что все всё делают плохо. Короче, это уж точно 
был нелёгкий гость, и, когда он уложил наконец свои вещи в чемодан и уехал 
домой, в Вестергетланд, Малышу показалось, что дом вдруг расцвёл и в комнатах 
зазвенела весёлая музыка. Все стали оживлённы и общительны, словно случилось 
что-то очень приятное, а ведь на самом-то деле ничего не случилось, просто 
уехал бедный дядя Юлиус.

И вот теперь, как было написано в письме, он снова собирался приехать и пробыть 
у них никак не меньше двух недель. Пусть они не беспокоятся, он уверен, что 
приятно и с пользой проведёт это время, тем более что доктор предписал ему курс 
уколов и массаж: по утрам у него почему-то немеет тело.

— Ну вот, в кои это веки собрались попутешествовать… — вздохнула мама. — А 
Малыш не хочет с нами ехать, да ещё приезжает в гости дядя Юлиус!

Но тут папа стукнул кулаком по столу и сказал, что лично он непременно 
отправится в путешествие и во что бы то ни стало возьмёт с собой маму, даже 
если ему для этого придётся её похитить. А Малыш может поступать, как ему 
вздумается: захочет — поедет с ними, нет — останется дома. Пусть сам решает. 
Что же касается дяди Юлиуса, то он волен приезжать и жить у них в квартире и 
ходить к докторам столько, сколько его душе угодно, а если ему это не подходит, 
может с тем же успехом остаться у себя в Вестергетланде, во всяком случае — 
папа это заявил со всей определённостью — он отправится в положенный день на