нется своей жизнью не делать больше глупостей.
   - Околеть мне, а зуб я нынче вырву, - пообещала Лина.  -  Давай  сюда
жилу!
   Эмиль согласился попытаться снова, и Альфред с  маленькой  Идой  пря-
мо-таки просияли от радости, услыхав об этом.
   - По мне, так быстрый способ - самый лучший, -  заявил  Эмиль.  -  Но
нужно устроить так, чтобы ты не смогла испортить дело, даже если и испу-
гаешься.
   Находчивый, как всегда, Эмиль сразу придумал, как это сделать.
   - Мы поставим тебя на крышу хлева, и ты прыгнешь в  копну  соломы.  А
уже на полпути - бац - зуб и выскочит!
   - Бац! - сказала маленькая Ида и содрогнулась.
   Но, несмотря на все свои обещания,  Лина  заупрямилась  и  не  хотела
лезть на крышу.
   - Этакую страсть неслыханную только ты,  Эмиль,  можешь  выдумать,  -
сказала она, упорно продолжая сидеть на крыльце.
   Но зуб болел отчаянно, и наконец с тяжким вздохом она поднялась.
   - Пожалуй, попробуем, что ли... хотя, ясное дело, тут мне и крышка!
   Альфред тотчас приставил лестницу к стенке хлева, а Эмиль  полез  на-
верх. Крепко зажав медвежью жилу в руке, он тащил за собой Лину,  словно
на поводке, и она послушно взбиралась за ним, не  переставая  причитать.
Эмиль захватил с собой также молоток  и  большой  шестидюймовый  гвоздь.
Гвоздь он вбил в брус на крыше хлева и привязал к  нему  медвежью  жилу.
Теперь все было готово.
   - Ну, прыгай! - скомандовал Эмиль.
   Бедная Лина, сидя верхом на брусе, посмотрела вниз перед собой и  за-
голосила до  того  душераздирающе,  что  сердце  сжалось.  Внизу  стояли
Альфред и маленькая Ида. Задрав головы, они смотрели на нее, ждали, ког-
да она, словно комета, упадет с неба и приземлится в копну соломы...
   - Боюсь, убей меня гром, боюсь, - все громче причитала Лина.
   - Хочешь остаться со своим больным зубом, пожалуйста, мне-то  что,  -
сказал Эмиль.
   Тут Лина взвыла так, что стало слышно по всей Леннеберге. Она  подня-
лась во весь рост на самом краю крыши, раскачиваясь  на  дрожащих  ногах
взад и вперед, словно сосна на ветру. Маленькая Ида закрыла глаза  рука-
ми, не смея взглянуть на Лину.
   - Ох, горе мне! - всхлипывала Лина. - Ох, горе!
   Просто так прыгать с крыши хлева, даже если все зубы во рту здоровые,
и то жутко, а когда знаешь, что на лету с тобой случится бац, так это  и
вовсе выше всяких человеческих сил.
   - Лина, прыгай! - закричал Альфред. - Да прыгай же!
   Лина причитала и закатывала глаза.
   - Ну, я помогу тебе, - сказал добрый, как всегда, Эмиль.
   И всего-то было дела - дотронуться пальцем до ее спины. Он лишь  чуть
коснулся ее, как Лина с пронзительным криком рухнула с крыши вниз.
   И тут, разумеется, послышался негромкий бац, потому что из бруса кры-
ши выскочил шестидюймовый гвоздь.
   Лина лежала в копне соломы со своим зубом - целым и невредимым, а  на
другом конце медвежьей жилы болтался огромный гвоздь.
   Тут она обрушилась на Эмиля!
   - Проказничать да озорничать - на это ты горазд, а зуб вытащить - так
не можешь.
   Однако даже хорошо, что Лина разозлилась. В гневе она прямиком отпра-
вилась к Ковалю-Пелле. Он зажал ее зуб своими страшенными  клещами  и  -
бац - вырвал его. Лина в ярости выбросила зуб на помойку и пошла домой.
   Только не надо думать, что  Эмиль  все  это  время  прозябал  в  без-
действии. Альфред улегся спать в траве под грушевым деревом, и  от  него
не было проку. Эмиль отправился в горницу вместе с  маленькой  Идой.  Он
хотел немного поиграть с ней до возвращения мамы и папы с гостями, кото-
рые приедут к ним пить кофе.
   - Давай играть. Я буду доктором  из  Марианнелунда,  а  ты  маленьким
больным ребенком, которого я буду лечить! - предложил Эмиль.
   Ида сразу согласилась. Она разделась и легла в постель, а  Эмиль  ос-
мотрел ей горло, выслушал ее, словом, вел себя как заправский доктор  из
Марианнелунда.
   - А чем я больна? - спросила Ида.
   Эмиль задумался. И вдруг его осенило.
   - У тебя тиф, - сказал он, - страшная болезнь.
   Тут он вспомнил: Креса-Майя говорила, что у больного тифом синеет ли-
цо. И дотошный, как всегда, Эмиль огляделся в  поисках  краски,  которая
придала бы лицу сестренки тифозный вид. На  комоде  стояла  мамина  чер-
нильница, та самая, которой она пользовалась, когда  запечатлевала  про-
делки Эмиля в своих синих школьных тетрадях и когда  писала  приглашения
на чашку кофе. Впрочем, там лежал и черновик приглашения. Прочитав в нем
"Миластиво просим", Эмиль почувствовал гордость за свою маму - мастерицу
писать, да еще так красиво. Не то что этот Адриан из  Бакхорвы,  который
только и смог нацарапать: "Видил Мидведя".
   Маме черновик был больше не нужен. Эмиль скомкал листок  в  маленький
шарик и сунул его в чернильницу. Когда бумага впитала в себя чернила, он
кончиками пальцев выудил шарик и подошел к Иде.