- Кулаки,- как все и ожидали, ответил Андерс.
  И поединок начался. Четверо секундантов, стоя поодаль, следили за
схваткой с таким волнением, что пот катил с них градом. Что касается
бойцов, то они превратились в клубок мелькающих рук, ног и всклокоченных
вихров. Сикстен был сильнее, зато Андерс - быстр и увертлив, как белка. С
самого начала он ухитрился закатить Сикстену пару крепких тумаков. Но это
лишь невероятно разожгло боевой дух Сикстена. Положение Андерса стало
угрожающим.
  Ева-Лотта закусила нижнюю губу. Калле глянул на нее. Он и сам бы не
раздумывая бросился в битву ради нее, но - увы! - на сей раз девчатником
обозвали этого счастливчика Андерса.
  - Андерс, давай, давай! - упоенно кричала Ева-Лотта.
  Андерс теперь тоже не на шутку разозлился и, неистово ринувшись в ближний
бой, заставил Сикстена отступить. По правилам, такого рода поединки длились
не больше десяти минут. Бенка следил по часам, и оба дуэлянта, зная, что
время дорого, из сил выбивались, чтобы выиграть битву. Но тут Бенка
крикнул' "Брейк!", и Сикстен и Андерс скрепя сердце повиновались.
  - Ничья,- рассудил Бенка.
  Сикстен и Андерс пожали друг другу руки.
  - Оскорбление смыто,- сказал Андерс.- Но завтра я оскорблю тебя, тогда мы
сможем продолжить.
  Сикстен одобрительно кивнул:
  - Это означает войну Алой и Белой розы!
  Сикстен и Андерс окрестили свои команды, следуя высокому образцу из
истории Англии.
  - Да,- торжественно возгласил Андерс,- начинается война Белой и Алой
розы, и смерть поглотит тысячи тысяч душ и унесет их в свое черное царство.
  Эта тирада тоже была взята из истории, и Андерс считал, что она звучит
необыкновенно красиво, особенно после битвы, когда на Прерии спускаются
сумерки.
  Белые розы - Андерс, Калле и Ева-Лотта - торжественно пожали руки Алым -
Сикстену, Бенке и Йонте,- и противники разошлись.
  Надо сказать, что, хотя Сикстен и считал себя вправе обозвать Андерса
"девчатником", когда тот прогуливался с Евой-Лоттой, он рассматривал
Еву-Лотту как вполне достойного противника и представителя Белой розы.
  Трое Белых роз пошли домой. Особенно спешил Калле. Он не находил себе
покоя, если хоть на минуту выпускал из поля зрения дядю Эйнара.
  "Все равно что поросенка в хозяйстве завести",- подумал Калле.
  У Андерса из носа сочилась кровь. Сикстен, правда, грозился поразить его
прямо в сердце, но все оказалось не так уж страшно.
  - Здорово ты сегодня дрался! - сказала Ева-Лотта восхищенно.
  - Да вроде ничего себе,- скромно согласился Андерс, глядя на закапанную
кровью рубашку. Дома, наверное, влетит за нее, так уж лучше поскорей...-
Завтра встретимся! - крикнул он и помчался домой.
  Калле и Ева-Лотта пошли дальше вдвоем, но тут Калле вспомнил, что мама
просила его купить вечернюю газету. Он попрощался с Евой-Лоттой и
направился к киоску.
  - Газеты все проданы,- сказала дама в киоске.- Спроси в гостинице, у
швейцара. Ничего другого не оставалось.
  Возле гостиницы стоял полицейский Бьорк. Калле ощутил прилив симпатии к
коллеге. Правда, Калле был частный сыщик, а частные сыщики всегда на голову
выше обыкновенных полицейских, которые частенько оказываются удивительно
беспомощными, даже при решении простейших уголовных проблем. Но все же он
чувствовал, что его и Бьорка что-то связывает. Оба направляли свои усилия
на искоренение преступности.
  Калле был бы совсем не прочь кое о чем посоветоваться с Бьорком. Конечно,
никто не оспаривал, что Калле Блюмквист совершенно выдающийся криминалист.
Но все-таки ему было только тринадцать лет. Чаще всего он закрывал глаза на
это обстоятельство и, выступая в роли сыщика, всегда представлял себя как
зрелого мужчину с острым, проницательным взглядом и небрежно засунутой в
рот трубкой. Благонравные члены общества величают его "господин Блюмквист"
и оказывают ему всяческое почтение, преступные же элементы, наоборот,
боятся его как огня. Но как раз сейчас он чувствовал себя всего лишь
тринадцатилетним мальчиком и склонен был признать, что Бьорк обладает
опытом, которого ему, Калле, не хватает.
  - Привет! - сказал полицейский.
  - Здорово! - отозвался Калле.
  Бьорк внимательно взглянул на легковую машину, стоящую возле гостиницы.
  - Стокгольмская,- определил он.
  Калле остановился рядом с ним, заложив руки за спину. Так они стояли
долго, не проронив ни слова, задумчиво глядя на одиноких вечерних прохожих,
пересекающих площадь.
  - Дядя Бьорк,- заговорил вдруг Калле,- вот если думаешь, что человек
негодяй, что надо делать?
  - Съездить ему разочек,- бодро посоветовал Бьорк.
  - Да нет, я хочу сказать - если он совершил какоенибудь преступление.
  - Надо его задержать, конечно.
  - Нет, а если ты только думаешь, а доказать не можешь?- упорствовал
Калле.
  - Ходить за ним по пятам и следить! - Бьорк улыбнулся во весь рот.- Вот