|
гадко, что и жаба и ужи попадали с нее и
растянулись на песке.
—Ну ладно, ты пришла в самое время! — продолжала ведьма. — Приди ты завтра
поутру, было бы поздно, и я не могла бы помочь тебе раньше будущего года. Я
изготовлю тебе питье, ты возьмешь его, поплывешь с ним к берегу еще до восхода
солнца, сядешь там и выпьешь все до капли; тогда твой хвост раздвоится и
превратится в пару стройных, как сказали бы люди, ножек. Но тебе будет так
больно, как будто тебя пронзят острым мечом. Зато все, кто тебя увидят, скажут,
что такой прелестной девушки они еще не встречали! Ты сохранишь свою плавную,
скользящую походку — ни одна танцовщица не сравнится с тобой: но помни, что ты
будешь ступать как по острым ножам, так что изранишь свои ножки в кровь.
Вытерпишь все это? Тогда я помогу тебе.
—Да! — сказала русалочка дрожащим голосом и подумала о принце и о бессмертной
душе.
—Помни, — сказала ведьма, — что раз ты примешь человеческий облик, тебе уже не
сделаться вновь русалкой! Не видать тебе ни морского дна, ни отцовского дома,
ни сестер! А если принц не полюбит тебя так, что забудет для тебя и отца и мать,
не отдастся тебе всем сердцем и не велит священнику соединить ваши руки, чтобы
вы стали мужем и женой, ты не получишь бессмертной души. С первой же зарей
после его женитьбы на другой твое сердце разорвется на части, и ты станешь
пеной морской!
—Пусть! — сказала русалочка и побледнела как смерть.
—А еще ты должна мне заплатить за помощь, — сказала ведьма. — И я недешево
возьму! У тебя чудный голос, и им ты думаешь обворожить принца, но ты должна
отдать этот голос мне. Я возьму за свой бесценный напиток самое лучшее, что
есть у тебя: ведь я должна примешать к напитку свою собственную кровь, чтобы он
стал остер, как лезвие меча.
—Если ты возьмешь мой голос, что же останется мне? — спросила русалочка.
—Твое прелестное лицо, твоя плавная походка и твои говорящие глаза — этого
довольно, чтобы покорить человеческое сердце! Ну полно, не бойся; высунешь
язычок, я и отрежу его в уплату за волшебный напиток!
—Хорошо! — сказала русалочка, и ведьма поставила на огонь котел, чтобы сварить
питье.
—Чистота — лучшая красота! — сказала она и обтерла котел связкой живых ужей.
Потом она расцарапала себе грудь; в котел закапала черная кровь, и скоро стали
подыматься клубы пара, принимавшие такие причудливые формы, что просто страх
брал. Ведьма поминутно подбавляла в котел новых и новых снадобий, и когда питье
закипело, оно забулькало так, будто плакал крокодил. Наконец напиток был готов,
на вид он казался прозрачнейшей ключевой водой!
—Бери! — сказала ведьма, отдавая русалочке напиток; потом отрезала ей язычок, и
русалочка стала немая — не могла больше ни петь, ни говорить!
—Если полипы схватят тебя, когда ты поплывешь назад, — сказала ведьма, — брызни
на них каплю этого питья, и их руки и пальцы разлетятся на тысячи кусков!
Но русалочке не пришлось этого делать — полипы с ужасом отворачивались при
одном виде напитка, сверкавшего в ее руках, как яркая звезда. Быстро проплыла
она лес, миновала болото и бурлящие водовороты.
Вот и отцовский дворец; огни в танцевальной зале потушены, все спят. Русалочка
не посмела больше войти туда, — ведь она была немая и собиралась покинуть
отцовский дом навсегда. Сердце ее готово было разорваться от тоски и печали.
Она проскользнула в сад, взяла по цветку с грядки у каждой сестры, послала
родным тысячи воздушных поцелуев и поднялась на темно-голубую поверхность моря.
Солнце еще не вставало, когда она увидела перед собой дворец принца и присела
на великолепную мраморную лестницу. Месяц озарял ее своим чудесным голубым
сиянием. Русалочка выпила обжигающий напиток, и ей показалось, будто ее
пронзили обоюдоострым мечом; она потеряла сознание и упала замертво. Когда она
очнулась, над морем уже сияло солнце; во всем теле она чувствовала жгучую боль.
Перед ней стоял красавец принц и смотрел на нее своими черными, как ночь,
глазами; она потупилась и увидала, что рыбий хвост исчез, а вместо него у нее
две ножки, беленькие и маленькие, как у ребенка. Но она была совсем нагая и
потому закуталась в свои длинные густые волосы. Принц спросил, кто она и как
сюда попала, но она только кротко и грустно смотрела на него своими
темно-голубыми глазами: говорить ведь она не могла. Тогда он взял ее за руку и
повел во дворец. Ведьма сказала правду: каждый шаг причинял русалочке такую
боль, будто она ступала по острым ножам и иголкам; но она терпеливо переносила
боль и шла об руку
|
|