походах,  говорят, что во всей империи нет ничего более впечатляющего, чем
открывающийся перед тобою впервые вид Стены.
   -- Это обыкновенная стена?  --  спросил Дан. -- Такая, как у нас вокруг
огорода?
   -- Нет,   не  такая.  Через  равные  промежутки  на  Стене  возвышаются
сторожевые башни,  а  между ними находятся башенки поменьше.  Высота Стены
тридцать футов.  Даже по ее самому узкому участку от одной башни до другой
могут пройти в ряд три человека в полном вооружении.
   С  северной стороны,  обращенной к  пиктам,  на ней сооружена еще одна,
маленькая защитная стенка.  Она доходит человеку примерно до шеи,  так что
издали над  стеной видны  только шлемы  часовых,  двигающиеся взад-вперед,
будто шарики.  На  северной стороне Стены вырыт ров,  утыканный забитыми в
дерево клинками старых мечей и наконечниками копий.
   Но  сама Стена не  более интересна,  чем город,  протянувшийся за  ней.
Раньше с  южной стороны Стены селиться никому не разрешалось,  и  там были
лишь  рвы  да  бастионы.  Потом бастионы были  частично снесены,  частично
перестроены,  и  от  одного края Стены до  другого возник город,  длиною в
восемьдесят миль.  Только представьте! С одной стороны Стены -- вересковые
пустоши,  леса да  развалины,  где прячутся пикты,  с  другой --  обширный
город, длинный как змея. Да, словно змея изогнулась у теплой стенки!
   В городе ко мне подъехал юноша, тоже офицер, и спросил, что мне надо. Я
ответил,  что ищу свою казарму, и показал ему щит. -- Парнезий поднял свой
щит с тремя цифрами XXX.
   "Может, пойдем смочим наших Орлов? [*39]" -- предложил юноша. Он имел в
виду пойти выпить.  Я ответил,  что сначала должен разместить солдат.  Мне
стало стыдно за него, и я рассердился.
   "Ничего, ты скоро излечишься от этой чепухи, -- сказал он, отъезжая. --
Ступай к статуе богини Рима. Ты ее не пропустишь".
   Статуя виднелась невдалеке, наверху центральной башни Гунно, где, как я
знал,  размещалась моя когорта.  Когда-то раньше сквозь арку в  этой башне
проходила Великая северная дорога, связывавшая Южную Британию с провинцией
Валенсия,  лежащей к  северу  от  Стены.  Позднее Валенсия была  завоевана
пиктами,  так что выход из  арки был заложен кирпичом,  а  на Стене кем-то
нацарапано слово "конец".  Было похоже,  что ты входишь в пещеру. Мы вошли
под арку.  На одной из дверей был написан номер нашей когорты.  У меня еще
долго не выходила из головы эта упершаяся в  стенку дорога и  нацарапанное
слово "конец". Оно сразило меня, ведь я был еще совсем ребенком.
   Поначалу мне  пришлось нелегко.  Среди офицеров не  было,  наверно,  ни
одного,  кроме меня, кто не совершил бы какого-нибудь проступка: один убил
человека,  другой украл деньги,  третий оскорбил магистрата или насмехался
над богами,  --  и  всех их  услали на Стену,  спрятав подальше от стыда и
позора. Солдаты тоже были не лучше офицеров. И кроме того, здесь собрались
народы и  племена со  всей империи.  Каждый отряд говорил на своем языке и
поклонялся своим богам.
   Но боги сжалились -- послали мне друга, его звали Пертинакс, тот юноша,
что заговорил со мной в  первый день.  Запомни,  --  Парнезий повернулся к
Дану, -- когда станешь взрослым: без лошади, без собаки, без друга мужчина
погибнет.  Боги дали мне все три дара,  и  самый ценный из них --  дружба.
Каков  ты  сам,  таков будет и  твой  друг.  Пертинакс командовал когортой
Августа Победителя, располагавшейся между нами и нумидийцами [*40]. Он был
во всем лучше меня.
   -- Так почему же он был на Стене?  --  мгновенно спросила Юна. -- Ты же
сам говорил, что все, кто там был, совершили какой-нибудь проступок.
   -- Дело в  том,  что после смерти отца Пертинакса его дядя --  богач из
Галлии --  стал обкрадывать его мать.  Когда Пертинакс подрос и узнал это,
дядя силой и хитростью отправил его подальше от дома,  на Стену. Пертинакс
уже служил здесь два года. Он-то и научил меня охотиться с вереском.
   -- Как это? -- спросил Дан.
   --  Идти  с каким-нибудь пиктом на охоту в их страну. Если ты на видном
месте  прикрепишь веточку вереска, ты становишься их гостем и находишься в
полной безопасности. Одного бы тебя наверняка убили, если бы ты еще раньше
не  утонул  в  болотах.  Только  пикты  знают  проходы  сквозь свои черные
невидимые болота. Тогда мы подружились со стариком Алло, седым, одноглазым
пиктом,  он  продавал  нам  лошадей.  Из-за нашей дружбы с пиктами римские
офицеры  смотрели  на нас с презрением, но мы все равно предпочитали охоту
всем  их развлечениям. Поверь мне, -- Парнезий снова повернулся к Дану, --
когда  ты  скачешь  на  лошади  или  охотишься  на  оленя, тебя минуют все
соблазны, которые грозят любому мужчине.
   Вот так мы и жили на Стене два года, часто охотясь с Алло в его стране.
Иногда он называл нас своими детьми, и мы тоже любили его, но не позволяли
раскрашивать себя,  как это делали пикты. Ведь их рисунок остается на теле
до смерти.
   -- Как они это делают? -- спросил Дан.
   -- Они  прокалывают кожу,  чтобы показалась кровь,  и  начинают втирать
цветные соки.  Алло был разрисован со лба до лодыжек -- голубым, зеленым и
красным цветом.  Он  говорил,  что так предписывает его религия.  Когда мы
познакомились ближе,  он стал рассказывать нам о событиях, происходивших у
нас за спиной, в Британии. Клянусь светом солнца! -- воскликнул Пертинакс.
-- Этот народец был всеведущ!  Алло сообщил нам, когда Максим провозгласил
себя императором Британии и  отправился завоевывать Галлию и сколько войск