твоей стороне!
     Каа снова понесся стрелой по реке и остановился на  середине  ущелья,
глядя вверх на линию  утесов.  Скоро  он  увидел,  как  на  звездном  небе
показалась голова Маугли; потом в воздухе что-то  прошумело,  и  с  резким
звуком ударило по воде тело, падая ногами вперед. Мгновением позже  Маугли
уже отдыхал в петле, подставленной Каа.
     - Какой это прыжок ночью! - невозмутимо сказал  Маугли.  -  Я  прыгал
вдвое дальше ради забавы. Только наверху  плохое  место:  низкие  кусты  и
овраги, уходящие глубоко вниз, и все это битком набито Маленьким  Народом.
Я нагромоздил большие камни один  на  другой  по  краям  трех  оврагов.  Я
столкну  их  ногой  вниз,  когда  побегу,  и  Маленький  Народ,  осердясь,
поднимется позади меня.
     - Это человечья хитрость, - сказал Каа. - Ты мудр, но Маленький Народ
всегда сердится.
     - Нет, в сумерки все крылатое засыпает ненадолго и здесь и повсюду. Я
начну игру с собаками в сумерки, потому что днем они лучше бегают.  Сейчас
они гонятся по кровавому 'следу за Ванталой.
     - Коршун  Чиль  не  оставит  издохшего  буйвола,  а  Дикая  Собака  -
кровавого следа, - сказал Каа.
     - Так я поведу их по новому следу - по их же крови, если  удастся,  и
заставлю их наесться грязи. Ты останешься здесь, Каа, пока я не вернусь  с
моими псами.
     - Да, но что, если они убьют тебя  в  джунглях  или  Маленький  Народ
убьет тебя прежде, чем ты спрыгнешь в реку?
     - Когда я умру, - ответил Маугли, - тогда и настанет пора петь  Песню
Смерти. Доброй охоты, Каа!
     Он отпустил шею удава и поплыл вниз по ущелью, как  плывет  бревно  в
половодье, гребя к дальней отмели и хохоча от  радости.  Больше  всего  на
свете Маугли любил "дергать Смерть за усы", как говорил он сам,  и  давать
джунглям почувствовать, что он здесь  хозяин.  С  помощью  Балу  он  часто
обирал пчелиные дупла и знал, что Маленький Народ не любит  запаха  дикого
чеснока. И потому он нарвал небольшой пучок чесноку, связал его  ленточкой
коры и побежал по кровавому следу Ванталы, идущему к югу от берлог.  Время
от времени он поглядывал на деревья, склонив голову набок,  и  посмеивался
при этом.
     "Лягушонок Маугли я был, - сказал он про себя, - Волчонком  Маугли  я
назвал себя сам. Теперь я должен стать Обезьяной Маугли, прежде чем  стану
Маугли Оленем. А в конце концов я стану Человеком  Маугли.  Хо!"  -  И  он
провел большим пальцем по длинному лезвию своего ножа.
     След Ванталы, очень заметный по темным  пятнам  крови,  шел  по  лесу
среди толстых деревьев, которые росли здесь близко одно от другого,  но  к
северо-востоку редели все больше и больше. За две мили от Пчелиных  Утесов
лес кончался. От последнего дерева до низких кустов у Пчелиного Ущелья шло
открытое место, где трудно было бы укрыться даже волку. Маугли  бежал  под
деревьями, меряя глазом расстояние от ветки  до  ветки,  иногда  забираясь
вверх по стволу и для пробы перепрыгивая с одного дерева на  другое,  пока
не добежал до открытого места, на осмотр которого у него ушел  целый  час.
Потом он вернулся на след Ванталы, в том же месте, где бросил  его,  залез
на дерево с выступающей далеко вперед веткой футах в  восьми  над  землей,
повесил пучок чесноку на развилину и  уселся  смирно,  точа  нож  о  босую
подошву.
     Незадолго до полудня, когда солнце  стало  сильно  припекать,  Маугли
услышал топот ног  и  почуял  противный  запах  собачьей  стаи,  упорно  и
безжалостно преследовавшей Ванталу. Если смотреть сверху, Дикая Собака  из
Декана кажется вдвое меньше волка, но Маугли знал,  какие  сильные  у  нее
лапы и челюсти. Разглядывая острую рыжую морду вожака, обнюхивавшего след,
он крикнул ему:
     - Доброй охоты!
     Вожак поднял голову, а его  спутники  столпились  позади,  десятки  и
сотни рыжих тварей с поджатыми хвостами, широкой  грудью  и  тощим  задом.
Дикие псы обыкновенно очень молчаливы и неприветливы даже в  своем  родном
Декане.
     Под деревом собралось не меньше двух сотен собак,  но  Маугли  видел,
что вожаки жадно обнюхивают след и стараются увлечь всю стаю  вперед.  Это
не годилось, потому что они прибежали бы к берлогам среди  дня,  а  Маугли
был намерен продержать их под своим деревом до сумерек.
     - С чьего позволения вы явились сюда? - спросил Маугли.
     - Все джунгли - наши джунгли, - был ответ, и  тот,  кто  это  сказал,
оскалил белые зубы.
     Маугли с улыбкой  посмотрел  вниз,  в  совершенстве  подражая  резкой
трескотне Чикаи, крысы-прыгуна из степей Декана, давая собакам понять, что
считает их не лучше крыс. Стая сгрудилась вокруг дерева, и  вожак  свирепо
залаял, обозвав Маугли обезьяной. Вместо ответа Маугли вытянул вниз  голую
ногу и пошевелил гладкими пальцами как раз над головой вожака. Этого  было
довольно, и даже больше чем довольно, чтобы разбудить тупую ярость  собак.
Те, у кого растут волосы между  пальцами,  не  любят,  чтобы  им  об  этом
напоминали. Маугли отдернул ногу, когда вожак подпрыгнул кверху, и  сказал
ласково:
     - Пес, рыжий пес! Убирайся обратно к себе в Декан есть ящериц. Ступай
к своему брату Чикаи, пес, пес, рыжий пес! У тебя шерсть между пальцами! -