двигаются дальше и даже не мычат. Они  только  фыркают,  а  буйволы  очень
редко говорят что-нибудь. Они входят в илистые заводи  один  за  другим  и
забираются в грязь по самую морду, так что  видны  только  нос  да  синие,
словно фарфоровые, глаза, и лежат там, как колоды. Нагретые солнцем  скалы
словно струятся от зноя, и пастушата слышат,  как  коршун  (всегда  только
один)  незримо  посвистывает  у  них  над  головой,  и  знают,  что,  если
кто-нибудь из них умрет или издохнет корова, этот  коршун  слетит  вниз  и
соседний коршун за много миль отсюда увидит, как  тот  спустился,  и  тоже
полетит за ним, а потом еще один, и еще, так что  едва  успеет  кто-нибудь
умереть,  как  двадцать  голодных  коршунов  являются  неизвестно  откуда.
Мальчики  дремлют,  просыпаются  и  снова   засыпают,   плетут   маленькие
корзиночки из сухой травы и сажают в них кузнечиков;  а  то  поймают  двух
богомолов и заставляют их драться; а то нижут бусы  из  красных  и  черных
лесных орехов или смотрят, как ящерица греется на  солнце,  или  как  змея
возле лужи охотится за лягушкой. Потом они поют долгие, протяжные песни со
странными переливами в конце, и день кажется им  длиннее,  чем  вся  жизнь
другим людям. А иногда вылепят дворец или храм из глины с фигурками людей,
лошадей  и  буйволов,  вложат  тростинки  людям  в  руки,  будто  бы   это
владетельные князья, а остальные фигурки - их войско,  или  будто  бы  это
боги, а остальные им молятся. Потом наступает вечер, дети сзывают стадо, и
буйволы один за другим поднимаются  из  густой  грязи  с  шумом  пушечного
выстрела, и все стадо тянется вереницей через  серую  равнину  обратно,  к
мерцающим огонькам деревни.
     День за днем водил Маугли буйволов к илистым заводям,  день  за  днем
видел Серого  Брата  на  равнине  (и  потому  знал,  что  Шер-Хан  еще  не
вернулся), день за днем он лежал в траве, прислушиваясь  к  звукам  вокруг
него, и думал о прежней жизни в джунглях. Если бы Шер-Хан оступился  своей
хромой лапой где-нибудь в зарослях на берегу Вайнганги, Маугли услышал  бы
его в эти долгие тихие утра.
     Настал  наконец  день,  когда  Маугли  не  увидел  Серого  Брата   на
условленном месте, и, засмеявшись, он погнал буйволов к оврагу под деревом
дхак, сплошь покрытым золотисто-красными цветами. Там сидел Серый Брат,  и
каждый волосок на его спине поднялся дыбом.
     - Он прятался целый месяц, чтобы сбить тебя с следа. Вчера  ночью  он
перешел горы вместе с Табаки и теперь идет по горячим следам за  тобой,  -
сказал волк, тяжело дыша.
     Маугли нахмурился:
     - Я не боюсь Шер-Хана, но Табаки очень хитер.
     - Не бойся, - сказал Серый Брат, слегка облизну губы. - Я  повстречал
Табаки на рассвете. Теперь о рассказывает все свои хитрости коршунам.  Но,
прежде, чем я сломал ему хребет, он все  рассказал  мне.  Шер-Хан  намерен
ждать тебя сегодня вечером у  деревенских  ворот,  только  тебя  и  никого
другого. А теперь он залег в большом пересохшем овраге у реки.
     - Ел он сегодня или охотится на пустой  желудок?  -  спросил  Маугли,
потому что от ответа зависел его жизнь или смерть.
     - Он зарезал свинью на рассвете,  а  теперь  еще  напился  вволю.  Не
забудь, что Шер-Хан не может пробыть и одного дня без еды даже ради мести.
     - О глупец, глупец! Щенок из  щенков!  Наелся  да  еще  и  напился  и
думает, что я стану ждать, пока он выспится! Так где же он залег? Если  бы
нас было хоть десятеро, мы сбили бы с него спесь. Эти буйволы  не  захотят
нападать, если не почуют тигра, а я не умею говорить на их  языке.  Нельзя
ли нам пойти по его следу, чтобы буйволы его почуяли?
     - Он проплыл далеко  вниз  по  Вайнганге,  чтобы  след  потерялся,  -
ответил Серый Брат.
     - Это Табаки его надоумил, я знаю. Сам он никогда не догадался бы.  -
Маугли стоял, положив палец в рот, и раздумывал. - Большой овраг Вайнганги
- он выходит на равнину почти за полмили  отсюда.  Я  могу  повести  стадо
кругом, через джунгли, вверху оврага, а потом спуститься вниз, но тогда он
уйдет от нас по дну оврага. Надо загородить тот конец. Серый Брат,  можешь
ты разделить стадо пополам?
     - Не знаю, может быть, и не сумею, но я привел тебе умного помощника.
     Серый Брат отбежал в сторону  и  соскочил  в  яму.  Оттуда  поднялась
большая серая голова, хорошо знакомая Маугли, и знойный  воздух  наполнило
самым тоскливым воем, какой только можно услышать в  джунглях,  -  то  был
охотничий клич волка в полуденное время.
     - Акела! Акела! - крикнул Маугли, хлопая в ладоши. - Я  так  и  знал,
что ты меня не забудешь!  Нам  предстоит  большая  работа.  Раздели  стадо
надвое, Акела. Собери коров с телятами,  а  быков  и  рабочих  буйволов  -
отдельно.
     Оба волка, делая петли, забегали в  стаде  среди  буйволов  и  коров,
которые фыркали и закидывали вверх головы, и разделили его на две  группы.
В одной стояли коровы,  окружив  телят  кольцом,  и,  злобно  глядя,  рыли
копытами землю, готовые броситься на волка и растоптать его насмерть, если
только он остановится. В другой группе фыркали и рыли землю быки и молодые
бычки, которые казались страшнее, но были далеко не так опасны, потому что
не защищали своих телят. Люди и вшестером не сумели бы разделить стадо так
ловко.
     - Что прикажешь еще? - спросил Акела, задыхаясь. -  Они  хотят  опять
сойтись вместе.
     Маугли вскочил на спину Рамы: