ней в хижину, где стояла красная лакированная  кровать.  А  еще  там  было
много вещей: большой глиняный сосуд для зерна, покрытый забавным  выпуклым
узором, с полдюжины медных котелков для стряпни, божок в маленькой нише  и
на стене - настоящее зеркало, какое можно купить на деревенской ярмарке за
восемь центов.
     Она дала Маугли вволю молока и кусочек хлеба, потом положила руку ему
на голову и заглянула в глаза; ей все-таки думалось, что, может быть,  это
и в самом деле ее родной сын вернулся из джунглей, куда его унес  тигр.  И
она позвала:
     - Натху! О Натху!
     Маугли ничем не показал, что это имя ему знакомо.
     - Разве ты забыл тот день, когда я подарила тебе новые башмаки? - Она
дотронулась до его ступни, твердой почти как рог. - Нет, - сказала  она  с
грустью, - эти ноги никогда не знали башмаков. Но ты очень похож на  моего
Натху и будешь моим сыном.
     Маугли стало не по себе, оттого что он до  сих  пор  никогда  еще  не
бывал под крышей. Но, взглянув на соломенную кровлю, он увидел, что сможет
ее разобрать, если захочет выбраться на волю, и что окно не запирается.
     "Что толку быть человеком,  если  не  понимаешь  человечьей  речи?  -
сказал он себе. - Здесь я так же мул и нем, как человек у нас в  джунглях.
Надо научиться их языку".
     Недаром, живя с волками, он выучился подражать боевому кличу оленей в
джунглях  и  хрюканью  диких  свиней.  Как   только   Мессуа   произносила
какое-нибудь слово, Маугли очень похоже повторял  его  за  ней  и  еще  до
темноты заучил названия многих предметов в хижине.
     Пришло время спать, но Маугли ни за что не хотел ложиться  в  хижине,
похожей на ловушку для пантеры, и, когда  заперли  дверь,  он  выскочил  в
окно.
     - Оставь его, - сказал муж Мессуи. - Не забывай, что он  никогда  еще
не спал на кровати. Если он вправду послан нам вместо сына, он  никуда  не
убежит.
     И Маугли растянулся среди высокой чистой травы на краю  поля.  Но  не
успел он закрыть глаза, как чей-то мягкий серый нос толкнул его в шею.
     - Фу! - сказал Серый Брат (это был старший детенышей Матери Волчицы).
- Стоило ради это бежать за тобой двадцать миль! От тебя  пахнет  дымом  и
хлевом - совсем как от человека. Проснись, Маленький Брат, я  принес  тебе
новости.
     - Все ли здоровы в джунглях? - спросил Маугли обнимая его.
     - Все,  кроме  волков,  которые  обожглись  Красным  Цветком.  Теперь
слушай, Шер-Хан ушел охотиться в дальние леса, пока не заживет его  шкура,
- он весь в ожогах. Он поклялся, что побросает твои кости  в  реку,  когда
вернется.
     - Ну, это мы еще посмотрим. Я тоже кое в чем поклялся. Однако новости
всегда приятно слышать. Я устал сегодня,  очень  устал  от  всего  нового,
Серый Брат, но ты мне всегда рассказывай, что знаешь нового.
     - Ты не забудешь, что ты волк? Люди не заставят тебя  забыть  нас?  -
тревожно спросил Серый Брат.
     - Никогда! Я никогда не забуду, что люблю тебя и всех в нашей пещере.
Но не забуду и того, что меня прогнали из Стаи...
     - ...и что тебя могут прогнать из другой стаи, Маленький  Брат.  Люди
есть люди, и речь их похожа на речь лягушек в пруду. Когда  я  приду  сюда
снова, я буду ждать тебя в бамбуках на краю выгона.
     В течение трех месяцев после этой ночи Маугли  почти  не  выходил  за
деревенские ворота, так он был  занят,  изучая  повадки  и  обычаи  людей.
Прежде всего ему пришлось надеть  повязку  вокруг  бедер,  что  очень  его
стесняло, потом выучиться считать деньги, непонятно  зачем,  потом  пахать
землю, в чем он не видел пользы. Деревенские дети постоянно дразнили  его.
К счастью, Закон Джунглей научил Маугли сдерживаться, ибо  в  джунглях  от
этого зависит жизнь и пропитание. Но когда дети дразнили его за то, что он
не хотел играть с ними или  пускать  змея,  или  за  то,  что  он  не  так
выговаривал какое-нибудь слово, одна только мысль, что недостойно охотника
убивать маленьких, беззащитных детенышей,  не  позволяла  ему  схватить  и
разорвать их пополам.
     Маугли сам не знал своей силы. В джунглях он чувствовал себя  гораздо
слабее зверей, а в деревне люди говорили, что он силен,  как  бык.  Он  не
понимал, что такое страх, и когда деревенский жрец сказал ему, что  бог  в
храме разгневается на Маугли, если он будет красть у жреца  сладкие  плоды
манго, Маугли схватил статую божка, притащил ее к жрецу в дом  и  попросил
сделать так, чтобы бог разгневался и Маугли можно было бы подраться с ним.
Соблазн был большой, но жрец замял дело, а мужу Мессуи пришлось  заплатить
немало серебра, чтобы успокоить бога.
     Кроме того, Маугли не имел никакого понятия  о  тех  различиях  между
людьми, которые создает каста. Когда осел гончара свалился в  яму,  Маугли
вытащил его за хвост и помог  уложить  горшки  для  отправки  на  рынок  в
Канхивару. Это было уже из рук вон плохо, потому что гончар принадлежал  к
низшей касте, а про осла  и  говорить  нечего.  Когда  жрец  стал  бранить
Маугли, тот пригрозил посадить и его на осла, и жрец сказал  мужу  Мессуи,
что самое лучшее - поскорее приставить Маугли к какому-нибудь делу.  После
этого деревенский староста  велел  Маугли  отправляться  завтра  утром  на
пастбище стеречь буйволов. Больше всех был доволен этим Маугли. В  тот  же