пушистой головой, 
повторяя слова своего отца: - Правительство может платить за слонов, но они 
принадлежат нам, 
магутам (погонщикам, карнакам). Когда ты состаришься, Кала Наг, какой-нибудь 
богатый раджа 
купит тебя у правительства за твой рост и хорошие манеры и тогда у тебя не 
будет 
никакого дела; ты 
будешь только носить золотые серьги в ушах, золотой ховдах (род седла) на спине 

и вышитое 
золотом сукно на боках и ходить во главе шествий короля. Тогда, сидя на твоей 
шее, о Кала Наг, я 
стану управлять тобой серебряным анкасом и смотреть, как перед нами бегут люди 
с 
золотыми 
палками, крича: "Дорогу королевскому слону". Хорошо это будет, Кала Наг, а все 
же не так хорошо, 
как охота в джунглях.
     - Гм, - сказал Большой Тумаи, - ты мальчик дикий, как буйволенок. Это 
беганье по горам не 
лучший род службы правительству. Я становлюсь стар и не люблю диких слонов. То 
ли дело 
кирпичные сараи для слонов с отдельными стойлами, с большими столбами для 
привязей, то ли дело 
плоские широкие дороги, на которых можно обучать животных. Не люблю я 
передвижных лагерей. 
Вот бараки в Кавнапуре были мне по душе. Рядом помещался базар, и работа 
продолжалась всего 
три часа.
     Маленький Тумаи помнил кавнапурские слоновые сараи и промолчал. Ему 
гораздо 
больше 
нравилась лагерная жизнь, и он прямо-таки ненавидел широкие плоские дороги, с 
ежедневным 
собиранием травы в фуражных резервных местах и долгие часы, во время которых 
ему 
оставалось 
только наблюдать, как Кала Наг беспокойно двигается в своем стойле.
     Маленький Тумаи любил подниматься по узким тропинкам, доступным только 
слону, углубляться 
в долины, смотреть, как на расстоянии многих миль от него пасутся дикие слоны, 
наблюдать, как 
испуганные свиньи и павлины разбегаются из-под ног Кала Нага, находиться под 
ослепляющими 
теплыми дождями, во время которых дымятся все горы и долины, любоваться 
превосходными 
туманными утрами, когда никто из охотников не может сказать, где он остановится 

на ночь, 
осторожно гнать диких слонов, присутствовать при их безумном метании, видеть 
яркое пламя и 
слышать крики во время последнего ночного загона, когда слоны потоком вливаются 

в огороженное 
пространство, точно валуны, падающие вместе с лавиной и, понимая, что им не 
удастся убежать, 
кидаются на тяжелые врытые столбы, но тотчас же отбегают назад, испуганные 
криками, 
пылающими факелами и залпами холостых зарядов.
     В таком случае даже маленький мальчик может приносить пользу. Тумаи же был 

полезен, как три 
мальчика. Он поднимал свой факел, раскачивал им и кричал изо всех сил. Но по-
настоящему он 
веселился, когда слонов начинали выгонять из ограды, когда кеддах (название 
загона) превращался в 
картину конца мира, и людям приходилось переговариваться знаками, потому что их 

голосов не 
бывало слышно. Маленький Тумаи взбирался на верхушку одного из дрожащих столбов 

ограды; его 
выгоревшие коричневые волосы развевались, падая на плечи, и в свете факелов сам 

он казался 
лесным духом. Едва наступало затишье, вы могли бы слышать его звонкие громкие 
восклицания, 
предназначавшиеся для Кала Нага и раздававшиеся, несмотря на крики, топот, 
треск