существо, и 
найдет спокойный остров с хорошим, твердым берегом, где люди не могли бы 
добраться до котиков. 
И он стал осматривать весь Тихий океан от севера до юга, проплывая в сутки 
около 
трехсот миль. С 
ним случилось больше приключений, чем можно рассказать; он чуть не попался в 
зубы пятнистой 
акуле и молоту-рыбе (род акулы), встретил всех невероятных злодеев, снующих во 
морям, тяжелую 
лощеную рыбу, раковину-гребенку с багровыми пятнами, которая прикрепляется к 
одному месту на 
сотни лет и гордится этим, но ни разу не видел морской коровы и не нашел 
островка, о котором так 
он мечтал.
     Если берег оказывался хорошим, твердым, с отлогой покатостью для игр, на 
горизонте всегда 
виднелся дым китоловной лодки, и Котик знал, что это обозначало. Иногда он 
видел 
на острове 
следы пребывания котиков, понимал, что они были перебиты, и говорил себе, что 
туда, где люди 
побывали раз, они, конечно, вернутся снова.
     Однажды Котик беседовал со старым широкохвостым альбатросом и тот сказал 
ему, что в смысле 
покоя и тишины в мире нет места лучше и спокойнее острова Кергулена.
     Котик поплыл к указанному месту, и буря с градом, молнией и громом вынесла 

его там на черные 
злобные утесы, о которые он чуть было не разбился вдребезги. Тем не менее, 
отплывая, Котик 
заметил, что даже на этом угрюмом острове когда-то была "детская". То же 
повторялось на всех 
островах, на которых он побывал.
     Лиммершин дал мне длинный список этих островов; по его словам, Котик 
потратил пять лет на 
поиски, ежегодно отдыхая по четыре месяца у себя на родине; в это время 
холостяки насмехались 
над ним и над его воображаемыми островами. Он побывал на Галапагосе, в ужасном 
сухом месте на 
экваторе, и чуть до смерти не спекся там; плавал к островам Св. Георгия, к 
Оркнейским, к 
Изумрудному острову, к Малому острову Нахтигаля, к острову Буве, к острову Св. 
Креста, даже к 
крошечному кусочку земли, южнее мыса Доброй Надежды. Но морское население 
повсеместно 
говорило ему одно и то же. В прежние времена котики приходили к этим островам, 
но люди убивали 
их. Даже когда Котик отплыл на несколько тысяч миль от Тихого океана и попал в 
место, 
называемое Кап-Кориентес, раз он наткнулся на несколько сотен исхудалых котиков 

и они сказали 
ему, что люди являлись и к ним.
     Сердце Котика чуть не разбилось, и, обогнув мыс Горн, он направился к 
родным отмелям; по пути 
на север вышел на землю, на остров, покрытый зелеными деревьями, и застал на 
нем 
умирающего, 
старого-престарого котика; Котик поймал для него рыбы, поведал ему о своих 
горестях и сказал:
     - Теперь я возвращаюсь к Северо-Восточному Мысу и, если меня прогонят 
вместе с моими 
товарищами к месту бойни, мне будет все равно.
     Старый котик ответил:
     - Попытайся еще. Я последний из последнего выводка Масафуера, и в те дни, 
когда люди 
убивали нас целыми сотнями тысяч, на наших отмелях рассказывали, что со 
временем 
с севера 
явится белый котик и уведет Котиковый Народ в спокойное место. Я стар, и мне не 

суждено дожить 
до такого дня; другие же доживут. Сделай еще попытку.
     И Котик поднял свои усы (они были прелестны) и произнес:
     - Я единственный белый котик, когда-либо рожденный на берегу, и только я 
один, черный ли, 
белый ли, решил искать новые острова.
     Эта встреча сильно ободрила его. Когда летом Котик вернулся домой, Матка 
попросила его