счастливым.
     - Мне не придется больше спать в ловушках, Акела. Возьмем шкуру Шер Хана и 

уйдем. Нет, мы 
не причиним вреда деревне, потому что Мессуа была добра ко мне.
     Поднялась луна, и долина стала молочно-белой; жители деревни с ужасом 
увидели, как Маугли, в 
сопровождении двух волков и с каким-то свертком на голове, бежал спокойной 
волчьей рысью; бег 
этот своей быстротой напоминает движение огня, и позади бегущего таким шагом 
скоро остается 
одна миля за другой.
     Они стали звонить в колокола храма и трубить в крупные раковины еще громче 

обыкновенного; 
Мессуа плакала, а Бульдео все украшал и украшал рассказ о своих приключениях в 
джунглях так, 
что, наконец, по его словам, Акела стоял перед ним на задних лапах и говорил с 
ним, как человек.
     Луна заходила, когда Маугли и два волка пришли на холм Скалы Совета и 
остановились подле 
пещеры Матери Волчицы.
     - Меня выгнали из людской стаи, мать, - крикнул Маугли, - но я пришел со 
шкурой Шер Хана 
и сдержал данное слово!
     Волчица Мать, взволнованная, вышла из пещеры, за ней появились ее дети: 
при 
виде шкуры глаза 
Ракши загорелись.
     - В тот день, когда он просунул свою голову и плечи в эту пещеру, охотясь 
за тобой, Лягушечка, 
я сказала ему, что охотник сделается дичью. Хорошо сделано!
     - Хорошо сделано, Маленький Брат, - послышался глубокий голос в чаще. - 
Нам 
было скучно 
в джунглях без тебя, - и Багира подбежала и склонилась к босым ногам Маугли.
     Они вместе поднялись на Скалу Совета, и Маугли разостлал тигровую шкуру на 

том плоском 
камне, где, бывало, сидел Акела, прикрепив ее четырьмя заостренными осколками 
бамбука. Тогда 
Акела лег на шкуру с обычным старинным призывом к Совету: "Смотрите, смотрите, 
хорошенько, о 
волки!" Совершенно также взывал он, когда в это место впервые привели Маугли.
     С тех самых пор, как был смещен Акела, стая оставалась без вожака, и волки 

охотились или 
дрались, когда им вздумается. Однако они по привычке пришли на призыв; 
некоторые 
из них 
хромали, ушибленные капканами, в которые они попадали; некоторые ковыляли, 
раненные пулями; 
некоторые исхудали от дурной пищи; многих совсем не было; тем не менее, 
уцелевшие собрались к 
Скале Совета, увидели полосатую шкуру Шер Хана на камне и его огромные когти на 

концах пустых 
лап. Вот тогда-то Маугли сочинил песню без рифм, песню, которая как-то сама 
собой подступила к 
его горлу. Он громко выкрикивал ее, прыгая взад и вперед по слегка стучавшей 
шкуре и отбивая 
ритм пятками; мальчик плясал, пока не задохнулся от усталости; между одной 
строфой и другой 
Серый Брат и Акела выли.
     - Смотрите хорошенько, о волки! Сдержал ли я свое слово? - сказал Маугли, 
окончив песню; и 
волки пролаяли: "Да!" А один лохматый провыл:
     - Будь нашим вожаком опять, о Акела! Будь нашим вожаком опять, о детеныш 
человека, потому 
что нам надоело беззаконие и мы хотели бы снова сделаться Свободным Народом.
     - Нет, - промурлыкала Багира. - Этого не должно быть. Когда вы наедитесь, 
безумие снова 
может овладеть вами. Недаром зовут вас Свободным Народом! Вы боролись за 
свободу 
и достигли 
ее. Питайтесь ею, о волки.
     - Стая людей и волчья стая выгнали меня, - заметил Маугли. - Теперь я буду 

один охотиться в 
джунглях.