времени 
заката. Казалось, будто Вон-толла старался выманить долов на берег.
     - Повернитесь и держитесь крепко! - сказал вожак рыжих псов.
     Долы кинулись к берегу и рассеялись по мелкой воде; поверхность реки 
вспенилась, 
заволновалась, и от одного берега к другому побежала крупная рябь, похожая на 
след, остающийся 
после большой лодки. Маугли кинулся за своими врагами, он колол и резал 
сбившихся в кучку 
долов, которые одной волной неслись по отмели реки.
     Начался продолжительный бой. Раздавался рев; битва то разгоралась, то 
ослабевала; борьба 
происходила повсюду, на влажном красном песке, в кустах и на травянистых 
полянах. На одного 
волка приходилось по два дола. Зато дрались все волки, составлявшие стаю; не 
только короткие, 
высокие, широкогрудые охотники с белыми клыками, но и волчицы с тревожными 
глазами, которые 
сражались ради своих детенышей; попадались и годовалые волчата, еще не 
сбросившие с себя 
первого пушка, которые бились рядом со своими матерями. Вам надо знать, что 
волк 
всегда хватает 
за горло или кусает за бок, дол же, по большей части, бросается на живот; 
поэтому, когда рыжие 
собаки выходили из воды, поднимая головы, преимущество было на стороне волков. 
На суше же 
волки страдали. Но и в воде, и на берегу нож Маугли мелькал без остановки. Его 
Четверо пробились 
к нему. Серый Брат сжался между коленями юноши, защищая его живот; остальные 
трое охраняли 
его спину и бока. Когда удар воющего дола сбивал с ног Маугли, его братья 
становились над ним. 
Все остальное смешалось в кучу; это была сомкнутая, метавшаяся толпа, которая 
двигалась вдоль 
берега, справа налево и слева направо, а также постоянно медленно вращалась 
вокруг собственной 
оси. То вздымался холм, точно водяной пузырь в водовороте, и рассыпался тоже, 
как водяной 
пузырь, выбрасывая четверых-пятерых искалеченных рыжих собак, которые старались 

снова попасть 
в центр; то волк вытаскивал из толпы вцепившегося в него дола; то два дола 
вытягивали волка и 
загрызали его; тут годовалый мертвый волк, сжатый со всех сторон, поднимался 
над 
толпой, а его 
обезумевшая от немой ярости мать, лязгая зубами, каталась и рвала врагов; там, 
в 
середине самой 
гущи сражающихся волк и дол, забыв обо всем остальном, старались схватить друг 
друга за горло, но 
толчки других свирепых бойцов отбрасывали их в разные стороны. Раз Маугли 
встретил Акелу; два 
дола нападали на него, а далеко не беззубые челюсти Одинокого Волка сжимали 
ляжку третьего; 
потом юноша увидел Фао, который запустил свои зубы в шею дола и тащил 
сопротивлявшегося 
зверя, чтобы предоставить однолеткам покончить с ним. Главная часть битвы 
представляла из себя 
какой-то невероятный хаос, смешение во мраке; все сливалось воедино: удары, 
прыжки, стоны, 
короткий лай, суета; все кружилось вокруг Маугли, позади него, впереди, над ним,
 
повсюду. Ночь 
проходила; быстрое головокружительное движение усиливалось; долы боялись 
нападать на самых 
сильных волков, однако не решались и обратиться в бегство. Маугли чувствовал, 
что подходит 
конец, и бил долов так, чтобы только калечить их. Годовалые волки становились 
смелее; время от 
времени можно было перевести дыхание, перекинуться словом с другими, и порой 
одного блеска 
ножа бывало достаточно, чтобы дол отскочил.
     - Скоро из-под мяса покажется кость! - провыл Серый Брат.
     Он был весь покрыт кровью, лившейся из множества неглубоких ран.
     - А все-таки еще остается разгрызть кость, - ответил ему Маугли. - Эовава! 

Вот как действуем 
мы в джунглях.