опять принесет 
нам тюленя!" Но холод скоро поглотил их голоса; сомкнулась густая тьма, Котуко 
и 
девушка шли 
рядом, натягивая постромки и направляясь к полярному морю. Котуко настойчиво 
повторял, что 
Торнак камня велела ему идти на север, и на север они шли под Туктукджунгом-
Оленем, то есть под 
теми звездами, которые мы называем Большой Медведицей.
     Ни один европеец не мог бы пройти и пяти миль в день по ледяным торосам и 
обледенелым 
высоким сугробам; но Котуко и его спутница умели так поворачивать кисти рук, 
чтобы заставить 
сани объезжать бугор, или так дернуть постромки, чтобы провести сани над 
трещиной; знали они 
также, сколько надо затратить сил, чтобы несколько раз спокойно ударить по льду 

наконечником 
копья и сделать тропинку проходимой.
     Северная девушка не говорила, она только наклоняла голову, и длинная 
бахрома из меха 
росомахи, окаймлявшая ее горностаевый капюшон, падала на ее широкое темное лицо.
 
Над ними 
распростерлось бездонное черное бархатное небо, на горизонте сменявшееся 
полосой 
оттенка 
индийской красной краски; большие звезды горели там, как уличные фонари. Время 
от времени 
зеленоватая волна северного сияния прокатывалась по высокому небу, мерцала, как 

флаг, потом 
исчезала; по временам метеор с треском пролетал из темноты в темноту, оставляя 
за собой целый 
поток искр. Тогда они видели изрезанную гребнями и рвами поверхность ледяного 
поля, на которой 
играли странные оттенки: красный, медный, синеватый; когда же светили одни 
звезды, все делалось 
одинаковым, серым, безжизненным, скованным морозом. Как вы помните, осенние 
бури 
терзали и 
волновали море так, что оно превратилось в какое-то замерзшее землетрясение. 
Виднелись рвы, 
ущелья и впадины, похожие на песочные ямы, - все прорезанное во льду; ледяные 
глыбы и 
отколовшиеся куски лежали, примерзшие к первоначальной ледяной поверхности; 
валялись обломки 
старого черного льда, загнанные напором ветра под ледяной пласт и снова 
поднявшиеся вверх; рядом 
были округлые ледяные валуны, зубчатые гребни, образованные снегом, который 
летит, гонимый 
ветром, наконец, глубокие ложбины площадью в тридцать - сорок акров, 
расположенные ниже 
уровня основного ледяного поля. На некотором расстоянии вы могли бы принять 
ледяные глыбы 
одну за тюленя, другую за моржа или же за опрокинутые санки, или за людей-
охотников, или же за 
самого огромного десятиногого белого медведя-призрака; однако, несмотря на 
такие 
фантастические 
формы, как бы готовые ожить, не слышалось ни звука, ни даже малейшего слабого 
шума. И среди 
этой тишины, по этой пустыне, в которой внезапный свет вспыхивал и гас, санки и 

две фигуры, 
тащившие их, двигались, как фантастические образы в кошмаре светопреставления 
на 
самой окраине 
мира.
     Когда они уставали, Котуко строил то, что охотники называют "полудомом", - 

очень маленькую 
снежную хижину; в ней они отдыхали, взяв с собою походную лампу, и старались 
оттаять кусок 
мороженого тюленьего мяса. Выспавшись, они снова пускались в путь и проходили 
тридцать миль в 
день, чтобы подвинуться на десять миль к северу. Девушка почти все время 
молчала; Котуко же 
бормотал что-то про себя или время от времени пел песни, которым научился в 
"доме песен",