кожей, чтобы сбить с нее ледяные сосульки, вероятно, свалившиеся со снежного 
купола вверху, и 
снова улегся на скамье, заменявшей ему кровать. Собаки в проходе то храпели, то 

визжали во сне; 
маленький щенок в глубоком меховом капюшоне Аморак шевелился, вздыхал и ворчал, 

его мать 
лежала подле Котуко, не отводя глаз от кулька из тюленьей кожи, висевшего в 
тепле и безопасности, 
над широким желтым пламенем лампы.
     Все это происходило далеко на севере, за Лабрадором, за Гудзоновым 
проливом, в который 
огромные волны приносят груды льда, севернее полуострова Мельвиля, даже 
севернее 
узких 
проливов Фурии и Геклы, на северной окраине Баффиновой Земли, там где остров 
Байлот 
громоздится надо льдами Ланкастерского пролива, напоминая своей формой 
опрокинутую чашку 
для пудинга. Об области севернее Ланкастерского пролива мы знаем немногое; нам 
известны только: 
Северный Девон и Эльсмирская Земля; тем не менее даже на этом крайнем севере, 
так сказать, рядом 
с полюсом обитают люди.
     Кадлу был инуит (как вы называете - эскимос), и все его племя, всего около 

тридцати человек, 
было из Тунунирмиута - "страны, лежащей позади всего". И эта суровая область 
действительно 
лежит дальше всего в мире. В течение девяти месяцев там только лед и снег; буря 

налетает за бурей с 
морозом, невообразимым для того, кто никогда не видывал, как термометр 
(Фаренгейта) опускается 
хотя бы до нуля. Шесть месяцев из этих девяти стоит темнота, и в этом 
заключается самый ужас. В 
течение трех месяцев лета морозы бывают только через день и каждую ночь, на 
южных откосах снег 
начинает таять, а редкие приземистые ивы одеваются пушистыми почками; крошечные 

поросли на 
камнях зацветают; берега, покрытые прекрасным гравием и круглыми камешками, 
выбегают в 
открытое море, а отполированные валуны и изборожденные скалы поднимаются над 
рыхлым снегом. 
Но через несколько недель это заканчивается; суровая зима снова сковывает землю.
 
Весной лед 
разрывается, сталкивается, сжимается, трескается, разлетается, льдина 
надвигается на льдину; одна 
разламывает другую, наконец, все смерзается вместе слоем в десять футов толщины 

и тянется от 
земли туда, к глубоким водам.
     Зимой Кадлу преследовал тюленей до окраины прибрежного льда и убивал их 
копьем, когда они 
поднимались, чтобы подышать через свои отдушины во льду. Тюленю необходимо жить 

в открытой 
воде, где он ловит рыбу, а суровой зимой лед иногда тянется на восемьдесят миль 

от берега без 
единой полыньи. Весной Кадлу и его семья отходили от воды на скалистую сушу, 
ставили там 
палатки из кож, ловили в силки морских птиц и копьями убивали молодых тюленей, 
гревшихся на 
отмелях. Позже они отправлялись южнее, на Баффинову Землю за дикими северными 
оленями, а 
также чтобы заготовить ежегодный запас лососей, пойманных в сотнях рек и 
протоков в глубине 
страны; в сентябре или октябре они возвращались обратно, на север, ради охоты 
на 
мускусного быка 
и настоящей охоты на тюленей. Это путешествие совершалось на санях, запряженных 

собаками, 
причем делалось по двадцати или тридцати миль в день. Иногда передвигались 
вдоль 
берега в