чистое белье. Он лег и мигом уснул. Проснулся он, когда великанша принесла ему 
вареной кумжи. Он ел, а она занимала его беседой и оказалась обходительной и 
веселой.
— Уж не собрался ли ты на острова ловить рыбу? — спросила она.
Йоун ответил, что именно туда он и идет.
— Ты уже нанялся на какую-нибудь шхуну? — спросила скесса.
— Нет, — ответил Йоун.
— Сейчас там на всех ботах и шхунах команды уже набраны, — сказала великанша. — 
Больше они никого не возьмут. Свободное место найдется только у одного старого 
бедолаги, который еще ни разу в жизни не выловил ничего путного. Суденышко у 
него ветхое, того и гляди ко дну пойдет, а гребцы такие же никудышные, как сам 
хозяин. Дельные люди к нему не идут. Но тебе я советую наняться именно на это 
судно. Старик не захочет тебя брать, но ты стой на своем, пока он не уступит. 
Придет время, и я еще отблагодарю тебя за то, что ты накормил моих детей, а 
сейчас возьми эти два рыболовных крючка. Один оставь себе, а другой дай старику,
 и, будем надеяться, на эти крючки клюнет много рыбы. Только запомни, вам 
следует выходить в море последними, а возвращаться — первыми. И смотрите не 
заплывайте за скалу, что возвышается над водой неподалеку от берега. Как 
приедешь в Ландэйясанд, увидишь, что последние суда на Вестманнаэйяр вот-вот 
отойдут. Поезжай с ними, а лошадей стреножь и оставь на берегу. Никому их не 
поручай, я сама присмотрю за ними зимой. И если дело обернется так, что за зиму 
ты наловишь рыбы больше, чем сможешь увезти на своих лошадях, оставшуюся 
навьючь на мою лошадь — она будет ждать тебя вместе с твоими. Я буду рада 
вяленой рыбе.
Йоун обещал следовать всем ее советам и рано утром покинул пещеру. Расстались 
они друзьями. О дальнейшей поездке Йоуна ничего не говорится, пока он не прибыл 
в Ландэйясанд. Последние суда были уже готовы к отплытию. Йоун спрыгнул с седла 
и стреножил лошадей тут же на берегу, однако не попросил никого за ними 
присматривать. Люди насмехались над Йоуном.
— Смотри, как бы к концу лова твои клячи не разжирели с такого корма! — кричали 
они.
Но Йоун не обращал внимания на эти шутки и делал вид, будто не слышит. С 
последним судном он уплыл на острова. Там и в самом деле на всех шхунах команды 
были давно уже набраны, и Йоун не нашел ни одного свободного места. Наконец он 
пришел к старику, про которого говорила великанша, и попросился к нему на бот. 
Старик наотрез отказался взять Йоуна к себе.
— Не будет тебе проку от этого, — сказал он. — Ведь я не то что рыбы — рыбьего 
хвоста не выловлю. Посудина у меня ненадежная, гребцы никудышные. В море мы 
выходим только в штиль. Негоже крепкому парню связываться с такой компанией.
Но Йоун ответил, что в случае неудачи будет пенять только на себя, и уговаривал 
старика, пока тот не согласился его взять. Он перебрался на бот к старику, и 
люди, полагавшие, что ему не слишком-то повезло с наймом, еще пуще потешались 
над ним.
Начался лов. Однажды утром старик с Йоуном увидели, что все суда уже вышли в 
море. Погода стояла тихая и безветренная. Старик сказал:
— Уж и не знаю, стоит ли нам нынче пытать судьбу. По-моему, не будет нам удачи.
— Испыток не убыток, — ответил Йоун.
Надели они рыбацкие робы и вышли в море. Недалеко от причала Йоун увидел скалу, 
о которой ему говорила великанша, и предложил старику дальше не плыть, а 
попытать счастья в этом месте. Изумился старик:
— Здесь место пустое, — сказал он, — нечего и стараться.
Однако Йоун попросил разрешения все-таки закинуть лесу для пробы, и старик 
согласился. Закинул Йоун лесу, и на крючок сразу попалась рыба. Тогда он отдал 
старику второй крючок, подаренный скессой, и они стали удить. Короче говоря, в 
тот день они трижды возвращались на берег с полным ботом рыбы. Всего они 
поймали по шестьдесят рыбин на каждого, и все это была треска. К прибытию 
остальных рыбаков у них была уже вычищена большая часть улова. Рыбаки только 
рты разинули. Стали они пытать старика, где он наловил такую пропасть рыбы, и 
он рассказал им все как было.
На другой день спозаранок все рыбаки собрались у той скалы, да только, ни один 
не поймал ни рыбешки. Тогда они поплыли дальше, а старик с Йоуном приплыли на 
свое место и стали ловить, как накануне. Всю зиму рыбачили они у скалы и 
наловили по тысяче двести штук на человека. Ни у кого на островах не было 
такого улова. В последний день они, как обычно, вышли в море и закинули лесы, а 
когда вытащили их, лесы оказались пустыми — крючки куда-то исчезли. И пришлось 
старику с Йоуном вернуться на берег ни с чем.
Теперь следует рассказать, что Йоун возвращался в Ландэйясанд на том же судне, 
на котором осенью приплыл на острова. Всю дорогу матросы потешались над ним, 
вспоминая, как он обошелся со своими лошадьми. Когда судно пристало к берегу, 
лошади стояли на том же месте, где Йоун их оставил. Все с любопытством 
уставились на них — вид у лошадей был такой, будто всю зиму их кормили отборным 
овсом. Вместе с ними стояла красивая вороная лошадь под вьючным седлом. 
Спутники Йоуна оторопели, приняв его за всемогущего колдуна.
А Йоун невозмутимо навьючил рыбу на лошадей и отправился домой. Следует сказать,
 что на одну вороную он навьючил столько же, сколько на двух своих. О его 
поездке ничего не известно, пока он не приехал к пещере, где жила великанша. 
Она приветливо встретила Йоуна, он отдал ей рыбу, что была навьючена на вороную,
 и прогостил у нее несколько дней. Скесса поведала Йоуну, что дети ее зимой 
умерли и она похоронила их у подножья скалы, где уже был похоронен ее муж. 
Потом она рассказала, что сама отвязала крючки в последний день лова и тогда же