хуторе она попросила прощения, может статься, она когда-нибудь кого-нибудь и 
обидела. Жена ответила, что попросила.
— И у нашего нового работника?
— Нет, — ответила она, — его я не обижала.
Хозяин сказал:
— Не нравится мне это. Мы не поедем в церковь, пока ты не попросишь у него 
прощения.
— Зря ты меня к этому принуждаешь, смотри, как бы тебе потом не раскаяться, — 
сказала она и пошла к пристройке, где жил работник со своим сынишкой.
Ждал-ждал хозяин жену, не дождался и пошел посмотреть, почему ее так долго нет. 
Заходит он в дом и видит, что его жена и работник, оба мертвые, лежат в 
объятиях друг друга, а над ними плачет мальчик. Хозяин чуть ума не лишился от 
горя, когда понял, что сам виноват в их смерти. Однако он взял себя в руки, 
кликнул людей, велел им унести покойников и похоронить их честь честью. А 
мальчика утешил, как мог, и оставил его у себя за сына. Когда мальчик вырос, он 
стал уважаемым человеком, женился и у него было много детей.
Говорят, будто хозяйка в последнюю зиму открыла своей служанке, что человек, 
пришедший к ним, — аульв и она зналась с ним, когда работала у отца на летнем 
пастбище, а мальчик — это их сын. Она сказала, что раз уж им не суждено было 
пожениться, то и жить рядом не следовало, ведь сердца их пылали любовью. 
Поэтому они не смели друг с другом даже словом перемолвиться.
Но все это служанка рассказала хозяину, когда его жены уже не было в живых. И с 
тех пор никто никогда не видел его веселым.



АУЛЬВА УЛЬВХИЛЬДУР

Жил когда-то один крестьянин, хутор его находился на северном берегу озера 
Миватн. А озеро это такое большое, что самой короткой дорогой вокруг него — 
тридцать шесть километров. Дело было в начале сенокоса, все обитатели хутора 
сушили на лугу сено. В это самое время на хуторе появилась незнакомая женщина, 
отыскала хозяина и попросилась переночевать. Он спросил, как ее зовут.
— Ульвхильдур, — сказала она.
— А откуда ты родом? — спросил хозяин, но на этот вопрос она не ответила.
Вечером Ульвхильдур стала грести сено вместе с другими женщинами и работала 
очень проворно. Наутро она снова собралась было грести сено, но хозяин не 
разрешил и дал понять, что ей пора восвояси. Ульвхильдур расплакалась, хозяин 
пожалел ее и разрешил остаться еще на день. На другое утро он снова напомнил ей,
 что пора уходить, но она опять расплакалась, и он опять пожалел ее и оставил 
на целую неделю. Вот проходит эта неделя, и хозяин говорит Ульвхильдур, что не 
может дольше держать ее у себя. Она снова в слезы и плакала до тех пор, пока ей 
не разрешили остаться на хуторе. Ульвхильдур была рада-радехонька, да и все 
обитатели хутора тоже: очень она пришлась им по душе, потому что не было 
женщины более работящей, чистоплотной и добропорядочной.
Зимой, перед рождеством, хозяйка дала Ульвхильдур кусок кожи, чтобы она сшила 
башмаки для себя и еще для двоих работников. Ульвхильдур работникам сшила 
башмаки, а себе — нет. На рождество все уехали в церковь, одна Ульвхильдур 
осталась дома, потому что у нее не было новых башмаков.
Минул год, и про то, как они жили до следующего рождества, ничего не говорится. 
Только перед рождеством хозяйка снова дала Ульвхильдур кусок кожи, чтобы она 
сшила башмаки, и Ульвхильдур снова работникам сшила, а себе — нет.
На рождество все уехали в церковь, дома остались только Ульвхильдур да еще 
работник, который смотрел за овцами. Ночью работнику почудилось, будто 
Ульвхильдур куда-то отлучалась, ему стало любопытно, и он решил в следующий раз 
непременно узнать, куда это она ходит.
Кончились праздники, промелькнула зима. На хуторе все привязались к Ульвхильдур,
 просто души в ней не чаяли. И вот подошло третье рождество. Хозяйка снова дала 
Ульвхильдур кожи для башмаков, и та снова работникам сшила башмаки. а себе — 
нет, хотя хозяйка предупредила ее, что хочет она или не хочет, а в церковь ей 
поехать придется — пастор уже упрекал их, что она не посещает службу. Однако 
Ульвхильдур ничего не сказала на это.
Перед праздником все легли спать пораньше, не спал только тот самый работник. И 
вот он видит, как Ульвхильдур тихонько, чтобы никого не разбудить, встает и 
выходит из дому. Он — за ней. Она подошла к озеру, спустилась к воде, 
пополоскала рукавицы, и тут же через озеро перекинулся мост. Ульвхильдур взошла 
на мост, а работник — за ней, Перешла Ульвхильдур через озеро, опять 
пополоскала рукавицы, и мост исчез, а она пошла дальше. Несмотря на густой 
туман, работник не отставал от нее ни на шаг, ему казалось, что теперь они идут 
под землей. Долго ничего не было видно, но мало-помалу посветлело.
Теперь они шли по цветущей равнине. Никогда в жизни работник не видывал такой 
красоты. По обочинам дороги пестрели цветы, луг был ярко-желтым от залитых 
солнцем одуванчиков, и на нем паслись овцы. Посреди луга стоял красивый дворец. 
Работник сразу догадался, что в таком дворце могут жить только король с 
королевой. Рядом с дворцом высилась величественная церковь. Ульвхильдур вошла 
во дворец, а работник спрятался так, чтобы его никто не увидел.
Вскоре Ульвхильдур вышла из дворца, на плечах у нее была королевская мантия и 
на каждом пальце — по золотому кольцу. На руках она несла ребенка, а рядом с 
ней шел человек в мантии и с короной на голове. Работник тотчас смекнул, что 
это и есть король с королевой. Они направились в церковь, их сопровождала толпа