— Гонзик, дай ей чего-нибудь поесть, небось с голоду не помрём, обойдёмся.
И старушка немедля вошла в их дом, да так смело, как будто всю жизнь у них жила,
 всё знает, куда как идти.
— А чья же вы будете, откуда?
— Я Золушки вашей бабушка.
— А, вот что, — говорит Горошек. — Ну, она девушка толковая, сноровистая, а как 
за работу берётся, всё у неё спорится, хотелось бы мне, чтоб сын с нею 
обручился. Я-то за женой получил тысячи несметные, да что толку, глупа она была 
и ленива, всё прахом пошло. Так что если бы только Золушка с моим Гонзой 
обручилась, — уж как бы я рад был!
Бабушка за это так и ухватилась:
— Я не против, не против.
Через час пришла Золушка, высыпала на стол деньги, старик чуть не сбесился от 
радости. Ну, ладно. Вот Золушка и говорит:
— Завтра воскресенье, надо к завтрему сшить рубашки.
Зажгла плошку, Гонзу посадила из миткаля нитки дёргать. Это по бедности так 
делают! Он нашёл в окне три ржавые иголки, почистил их золой, и бабка с девкой 
уселись шить, торопятся как сумасшедшие. Мужики уж давно уснули, а они всё шьют 
да шьют. Утром отец с сыном проснулись, — возле каждого лежит по рубашке с 
завязочками — это тесёмки такие, их в дырочки продергивают и завязывают.
Старик говорит:
— Золушка, свари что-нибудь на завтрак, а мы с Гонзой пока сходим травы накосим,
 на межах много её осталось. Эта неделя удачная была, — хочу сегодня справить 
воскресенье, пахать не поеду.
Вернулись мужики с поля, их ждал горшок кофе. Старый Горошек не пил его с тех 
пор, как жена померла.
— А хлеба-то у нас нет!
— Об этом не беспокойтесь, — говорит бабка, — и высыпает из передника на стол 
кучу плюшек с маком. Горошек уж сколько лет во рту крошки ситного не имел, а 
Гонза и подавно. Уписывали их с таким смаком, что глаза на лоб лезли. Старик 
всё выспрашивает у Золушки, откуда она на всё деньги берёт.
— Об этом не беспокойтесь, это моя забота, а вы кушайте и пейте, и ты, Гонзичек,
 тоже кушай.
Наелись наши Горошки до отвалу. Теперь Гонза и говорит:
— В восемь часов начнётся ранняя обедня, она не долгая. Были бы у меня штаны 
хорошие, безрукавочка, да свитавская куртка, пошёл бы и я к ранней.
Времени семь часов. Золушка шмыг в дверь, и не успели опомниться, как она несёт 
хорошие кожаные штаны, красную безрукавку с большими пуговицами, чёрную широкую 
шляпу, красный шейный платочек и красивую шерстяную свитавскую куртку. Это в 
старину так одевались, нынче этого уже не носят. Гонза нарядился.
— Теперь, — говорит, — пойду к ранней. А сам всё возле Золушки вертится.
— Что это ты, — дескать, — всё ко мне жмёшься?
— Переоденься и пойди со мною.
Золушка только и ждала, чтобы он её пригласил, повернулась и в минуту 
принарядилась, взяла в руки какую-то книжку, обёрнутую в белый платочек.
— Ну, пойдём, — говорит Гонзику.
Пошли вместе через всю деревню до самого города, до костёла. Никто их и не 
узнал, глазеют из всех окон: «Какая красивая парочка! Да кто же этот рослый 
молодец?
Какая такая нарядная барышня рядом по левую руку выступает? Обгоняют их, в лицо 
заглядывают:
— Да это молодой Горошек с молодою хозяйкою.
А Гонза чинно так вышагивает и весело дымит своею трубочкой. Подошли к костёлу,
 — сунул трубку в карман, снял шляпу, вошёл и стал в толпе, среди других мужчин.
 Золушка осталась на паперти.
Почему она не вошла вместе с ним? А вот почему: злые волшебницы украли её у 
матери, когда она ещё не была окрещена, и зачаровали. Вот отчего ей и нельзя 
переступать порог костёла. Такую диво бабу можно узнать по тому, что она 
никогда не танцует весь круг, а только полкруга.
Гонзе отец сказал, чтоб насильно Золушку не тянул и что это дело после можно 
поправить.
Служба окончилась. Гонза вышел. Было у него в кармане несколько грошей, зашёл с 
Золушкой в трактир. Степенно, как старый, выступает, велел налить себе кружку 
пива, а для Золушки бутылку вина заказал. Закусили кое-чем, он заплатил пять 
грошей, и весело отправились домой. Вокруг Золушки уж много молодцев вертелось, 
похваливали её — мол, как вы одеты к лицу, и всякие такие слова, так что на 
обратном пути Гонза вел её за руку, чтобы не отбил кто.
Вернулись домой, а там уже еда приготовлена, ситный хлеб. К обеду, дескать, 
будет мясное. Старушка говорит:
— Я всё могу кушать, кроме одной только свинины. Дивьям бабам этого нельзя, они 
до свинины и не дотрагиваются.
Горошек дал Гонзе денег, послал его купить говядины. Всем так и манилось поесть 
убоинки — ведь с тех пор, как в прошлом году издохла у них старая коза, они 
мяса и не нюхали. Как принёс Гонза говядину, сейчас же сварили её на воле, в 
печурке из необожжённых кирпичей. Пообедали, прибрались, Золушка принесла 
табака, старый Горошек закурил свою трубочку и чинно повёл бабушку по своим 
полям. Покуривает и рассказывает ей, сколько горя натерпелся через свою ленивую 
жену, как трудился всю свою жизнь, как убежали от него шестеро сыновей и только 
один Гонза остался ему утешением, мыкает с ним вместе горе и нужду.
— Если Гонза на толковой девушке женится, передам ему весь хутор. Пусть только