приводит, говорит ему:
— Говори правду.
А тот, рассказывают, ни слова в ответ, стоит и молчит.
Опять ему то же самое:
— Говори правду.
Он все молчит. Судья спрашивает:
— Ты что, полоумный?
А он, говорят, сразу в ответ:
— Ты что, полоумный?
Судья велит:
— Ардали, выведи его!
А тот руку протянул, как судья, и повторяет:
— Ардали, выведи его!
Ну, когда он так сказал, все, кто был в суде, расхохотались. Судья сам громче 
всех смеялся. Выставили их прочь и дело закрыли.
Вышли они из суда, сантал и спрашивает своего свидетеля:
— Ты о чем говорил? Я чего-то не понял.
— Ох! — тот отвечает.— Я хотел говорить об одном, а судья вдруг спросил меня 
совсем про другое, про сохи спросил: «Что насчет сох знаешь?» А ты мне про сохи 
ничего не сказал, из какого ты их дерева делаешь. Вот я ответил: «Из сала они, 
или из асона, или из дхао, я того не знаю. Знаю, что он пять сох запрягает». 
Вспомни, о чем мы с тобой говорили и как судья меня вдруг прервал. Я только 
хотел все про дело сказать, тут меня и прочь выгнали.
А две рупии он прикарманил, негодник.
И ростовщик, говорят, тоже стал корить своего придурковатого свидетеля:
— Слушай, я тебя спрашиваю, ты почему не отвечал? Тот говорит:
— Да ты сам мне сказал: «Что судья скажет, то и говори». Вот я и говорил точно 
так, как судья. Чапраси мне говорил: «Говори правду». Провалиться мне, если я 
ему что сказал. Чего мне его слушать? Ты сам мне утром велел ни с кем не 
разговаривать. А что судья говорил, то и я говорил.
Так ростовщик проиграл свое дело, и пришлось ему выслушать такое решение: «Иск 
отклоняется». Вот как сантал был оправдан.



185. Сирота

В прежние времена, говорят, жил один человек. Как отделился он от родни и зажил 
своим домом 1, у него родился ребенок — девочка. Так они и жили дальше, и 
девочка уже начала бегать.
Раз вечером сидел он с женой. Толковали о том, о сем и о прочем. Вот жена и 
говорит:
— Кто-то опять поселился у меня под сердцем.
— Откуда ты знаешь? — спросил муж.
— Оттуда, что я уж два месяца не вижу следов,— сказала она.
И вот не прошло и недели после того разговора, как муж нежданно-негаданно умер 
— змея его укусила. Долго убивалась жена: причитать и поминать покойника не 
уставала, целыми днями не касалась еды. Днем и ночью ее томила тоска. То и дело 
она принималась взывать ко всевышнему.
— Ах, Чандо-бонга,— говорила она,— чем мы с ним согрешили? За что ты нас 
разлучил и увел его от меня? Ах, Чандо, как мало дней ты нам дал побыть вместе! 
Ах, Чандо, какое горе ты мне послал! Ах, Чандо-бонга, где теперь тот, кто был 
мне защитой? Неужели я больше его не увижу?
И так она плакала и изливала тоску и еще говорила:
— О Чандо-бонга, ты увел от меня мужа. Пошли мне хоть сына, чтобы он заменил 
мне его2. Тот, кто поселился под моим сердцем, пусть станет мне сыном! Погляжу 
я на него и смогу совладать с моим горем.
Так каждый день она молила Чандо о сыне. Как пошел шестой месяц или седьмой, 
стало видно, что она не порожняя. Вот один из ее деверей и говорит:
— Эта мать нашей племянницы3, видно, живет с кем-то, кто ее знает с кем. 
Вспомните-ка: пока отец нашей племянницы жив был, она была ведь в порядке. Он 
давно умер, кто же ее обрюхатил? Верное слово, она живет с кем-то, а с кем, кто 
ее знает. Значит, она сама извела нашего брата; из-за нее он и помер. Чтоб ей 
пропасть! Надо отобрать у нее все добро, и землю, и скот. Ее дочку мы тоже 
возьмем и сами будем растить.
На том и решили. Обругали ее почем зря и силой забрали добро, и землю, и скот. 
Вдова их молила, как только могла.
— Нет, почтенные, нет! — уверяла она.— Чужие тут ни при чем. Когда отец моей 
дочки был еще жив, я почуяла себя на третьем месяце. А вы говорите, что это от 
кого-то другого. Никого другого не было и в помине. Если вы у меня хозяйство 
отнимете, что я буду делать? Пусть нас тогда Чандо рассудит.
Но они все равно не стали ее слушать и силой взяли все, что у нее было. Ладно, 
хоть хижину не разрушили и оставили вдову жить на старом месте.
Тогда, говорят, Чандо обратил свой взор на ее печаль и тоску и страдания и 
исполнил, о чем она просила. Как пришел срок, у нее и впрямь родился сын, и она 
очень обрадовалась. «Чандо услышал мою молитву,— говорила она.— Он сделал, как 
я просила. Слава тебе, Чандо! Ты утешил меня! А теперь, Чандо, дай ему вырасти 
мне на радость».
Время шло, и ребенок рос. Раз он и спрашивает:
— Матушка, а где мой отец? Мать в слезы и говорит: