никто.
Когда Камала прочитала письмо, она сильно разгневалась. Кровь ударила ей в 
голову, сердце бешено заколотилось, но она подавила в себе ярость и сказала с 
деланной улыбкой:
— Да, милая молочница, ты и впрямь намучилась из-за меня и заслуживаешь щедрой 
награды. Шутка ли — взобраться на небеса. Разлученная со своим Кама-дэвой, я 
провожу дни в глубокой печали. Но, как видно, с твоей помощью скоро в моей 
жизни произойдет перемена. Скажи, как выглядит бог Кама-дэва, я ведь уже давно 
не виделась с ним.
— Красотою своей он подобен богу Карттикее и сияет, как молодой месяц. 
Спрятавшись за дерево, он видел, как ты купалась, и с тех пор только и бредит 
тобой. Если ты посмотришь в его глаза, они сразу очаруют тебя, как это уже 
случалось раньше со многими женщинами. Он служит у твоего отца управляющим, — 
сказала молочница.
— Чем я могу отблагодарить тебя за твои хлопоты? На, возьми вот это, — сказала 
Камала и сняла свое ожерелье.
Как только молочница потянулась за ним, Камала схватила ее за волосы и надавала 
таких крепких пощечин, что у старухи вылетели последние зубы.
Чикан повалилась Камале в ноги, обхватила их и стала просить прощения. Она не 
смела плакать громко, чтобы люди не узнали о ее унижении.

— Ты прожила уже три стадии своей жизни, подлая женщина, и доживаешь четвертую,
[138]
последнюю, — говорила ей Камала. — Ты вела беспутную жизнь и хочешь, чтобы все 
другие поступали так же. Если я расскажу обо всем отцу, тебе несдобровать. Но я 
не буду пачкать руки о такую мразь, как ты. Предупреждаю: никогда больше не 
показывайся мне на глаза, это будет стоить тебе жизни! И то же самое скажи 
негодяю управляющему. Он точно жаба, домогающаяся лотоса, раб, жаждущий стать 
властелином. Самым справедливым наказанием для такого человека была бы смерть.

Молочница, едва держась на ногах, поплелась восвояси. С губ ее капала кровь. 
Когда встречные спрашивали ее, что случилось, она отвечала, что у нее 
разболелись десны. А если кто-нибудь проявлял излишнее любопытство, она 
выходила из себя и начинала браниться.
Целый день управляющий не находил себе места, а вечером, как только стемнело, 
поспешил к молочнице, гадая, что ответила девушка на его послание. Не успел он 
переступить порог дома Чикан, как та набросилась на него с ругательствами.
— Негодяй! — кричала она. — Только посмей еще хоть раз явиться ко мне, я 
размозжу твою голову! Если ты не перестанешь домогаться того, что задумал, тебя 
наверняка казият. Будь я мужчиной, а не слабой женщиной, я отрубила бы твои 
поганые уши!
Нидан был страшно оскорблен и, не отвечая на брань молочницы, вернулся домой, 
горя жаждой мщения.
«Клянусь, — говорил он себе, — что не пройдет и недели, как чакладар лишится 
своего состояния. Не такая уж он важная персона и целиком зависит от заминдара».

И Нидан написал донос в город Рагхупур заминдару Дайялу, которому подчинялся 
Маник. Письмо гласило:

«Низко кланяюсь Вашей милости и прошу прочитать это письмо. Чакладар нашел в 
земле огромные богатства — семь больших сосудов с золотыми монетами. Раз земля 
Ваша, то найденные сокровища по праву принадлежат Вам. А чакладар их присвоил 
себе».

Как только заминдар получил письмо, он приказал немедленно доставить Маника во 
дворец. Тысячи стражников окружили дом чакладара, связали его по рукам и ногам 
и привезли в Рагхупур.
— Признавайся, какие сокровища ты отрыл в моей земле? — допытывался заминдар.
— Никаких сокровищ я не находил! — в смятении отвечал чакладар. — Кто возвел на 
меня эту напраслину? И почему со мной здесь обращаются, как с преступником, 
когда я ни в чем не виноват?
Заминдар разгневался еще больше и приказал заточить чакладара в темницу, 
которую все называли «хуншала».
Тем временем Нидан продолжал действовать. «Я устранил одно препятствие, — думал 
он. — Теперь надо убрать сына чакладара — Садхана».

— Какое горе! — с притворным сочувствием стал говорить он юноше. — Твоего отца, 
связанного по рукам и ногам, бросили в темницу и положили ему на грудь тяжелый 
камень. Не пристало сыну, отец которого терпит такие муки, праздно сидеть и 
предаваться печали. В старых преданиях говорится о том, что Рама и Лакшмана 
ради отца ушли в лес и прожили в изгнании четырнадцать лет.
[139]
Парашурама
[140]
по приказу отца убил свою мать. Не годится тебе в такой час сидеть дома. Надо 
спасать отца! Поезжай к заминдару и поднеси ему несколько золотых мохуров.

Послушавшись лукавых советов, Садхан отправился к заминдару, преподнес ему 
мешочек золотых мохуров и попросил освободить своего ни в чем не повинного отца.