связывающие нас узы любви?


Не было на свадьбе Рупавати ни торжественных обрядов, ни песен. Гости не 
возглашали здравиц молодым, а те не подходили под их благословение. Подружки не 
умащали тело невесты благовониями, не натирали куркумой.
[135]
Не ходила ее мать к добрым соседкам испрашивать благословение для дочери, не 
собирались женщины на берегу водоема, чтобы наполнить водой кувшины для 
священного обряда, не пели песен, как того требует обычай.

Сердце матери обливалось кровью. Ночь была темная и тихая, на небе сверкали 
редкие звезды. В условленный час Мадан подошел к входу во внутренние покои 
дворца и стал ждать. Замирая от смущения и страха, Рупавати наскоро заколола 
свои длинные вьющиеся волосы и торопливо набросила на себя свадебные одежды.
В тот полночный час мать отдала дочь Мадану. Она взяла руки Рупавати и вложила 
их в руки юноши. И не было никаких свидетелей, и не было брахмана, чтобы 
прочитать положенные мантры. Дворец раджи не звенел ликующими голосами, 
благословляющими молодую чету. Вместо праздничного веселья сердце матери было 
исполнено скорби.
— Я отдаю тебе свою единственную дочь, светоч нашего дома, и призываю в 
свидетели солнце и луну, — сказала Мадану рани. — Мне кажется, будто я вырвала 
из своей груди сердце и вручила его тебе, будто я собственными руками сломала 
золотую клетку и отдала тебе любимую птичку, которую я пестовала все эти годы. 
Доведется ли вам жить среди людей или скитаться в лесу — помни мою просьбу: 
никогда не причиняй моей дочери горя. Ты стал сейчас ее господином, и от тебя 
зависит, будет она счастливой или несчастной. В мире нет теперь никого, кроме 
тебя, кто мог бы позаботиться о ней.
Мать и дочь горько плакали. На деревьях умолкли в печали птицы, а ветер тихо 
шелестел поникшей листвой.
Под покровом ночной темноты рани послала за лодочником Чайта, который, хотя и 
был одноглазым, знал свое дело, как никто другой. Получив кошелек с деньгами, 
он усадил Мадана с Рупавати в лодку и отчалил.
Лодка летела по волнам, искусные гребцы без передышки работали веслами. Так они 
проплыли тринадцать речных излучин, а когда повернули на четырнадцатую, на 
востоке поднялось солнце. Тут Чайта направил лодку к берегу и сказал:
— Я вас не знаю, но, кто бы вы ни были, я не могу ослушаться приказа царицы. 
Она велела высадить вас там, куда мы придем на восходе солнца.
Вокруг не видно было никакого жилья, неспокойные воды реки кишели голодными 
крокодилами, а из леса доносился рык тигров и рев медведей. Чайта высадил 
молодую чету на пустынный берег и поплыл назад.
— О лодка, лодка, — запричитала девушка, — ты тоже покидаешь меня! Так передай 
рани, что ее несчастная дочь оставлена в лесу. Расскажи и отцу, что я брошена 
здесь на произвол судьбы.
Вскоре лодка скрылась из виду, а Рупавати, словно дикая лань, стала бродить по 
лесу и со слезами на глазах говорила:
— О лес, поведай моей матери, что ее дочь разорвут здесь дикие звери.
— Не плачь, девушка, — промолвил Мадан. — Что проку печалиться о своей судьбе? 
Никто не может изменить волю богов. Если змея ужалила в голову и яд проник в 
мозг, разве поможет лекарь? Мы с тобой наказаны за какие-то наши грехи в 
прошлых рождениях. Ты — словно священная жертва богам, а я — ничтожество, 
посмевшее к ней приблизиться. Я — презренный пария, ты для меня священна, как 
воды Ганги. Обещаю, что я не прикоснусь даже к твоим стопам. Я здесь для того, 
чтобы набрать тебе лесных плодов, когда ты будешь голодна, чтобы принести воды, 
когда ты захочешь пить. Я сделаю для тебя ложе из нежных листьев деревьев. Ты — 
дочь раджи и не привыкла к лишениям. Увы, тебе придется жить в изгнании, и ты 
не можешь оставаться одна. Как жаль, что спутником твоим будет только раб!
Рупавати выслушала эти слова и снова заплакала:
— Зачем мне таиться перед тобой, о владыка моего сердца? Моя мать отдала меня 
тебе в жены. Хоть мне и придется жить в лесу, я знаю, что буду находиться под 
защитой моего мужа. В этом мире у меня нет никого, кроме тебя, и мне никто 
больше не нужен. Я плачу о том, что из-за моей несчастной судьбы и ты должен 
теперь жить в изгнании.

Жили-были два брата-рыбака — Кангалия и Джангалия. По утрам и вечерам они 
приходили к реке с сетями и с плетеными корзинами и ловили рыбу.
Случилось так, что они набрели на молодых изгнанников. У братьев было по три 
жены, но ни одна из них не родила им ребенка. Старшую из них, жену Кангалии, 
звали Пунай.
Вернувшись домой, Кангалия закричал:
— Пунай, посмотри, кого я привел!
Пунай вышла из дома и увидела юношу с девушкой, прелестной, как небесная дева 
или сама богиня счастья.
— Сегодня я закидывал сеть с утра до вечера и ничего не поймал. Но зато я нашел 
на берегу вот эту маленькую богиню. Возьми ее в дом и позаботься о ней.
Пунай обрадовалась девушке и засыпала ее вопросами:
— Чья ты дочь, дитя мое? Где твой дом и что это за юноша с тобой? — спрашивала 
она.
— У меня нет ни отца, ни матери, ни брата, — отвечала Рупавати. — Словно листок,
 подхваченный течением, я следую туда, куда влечет меня судьба. Сюда я попала