«Я не знаю, что тебе ответить. В нашем доме всем распоряжается отец. Я только 
послушная дочь».

Чандравати вернулась к себе и, призвав солнце и луну в свидетели своих чувств, 
стала просить, чтобы боги даровали ей в мужья Джайчандру. Сложив руки, она 
склонилась перед Шивой, прося его о ниспослании ей счастья. Потом она отправила 
письмо Джайчандре.
С этого дня Чандравати проводила все дни взаперти.
В их саду росли кусты чампы и нагешвара. Чандравати стала собирать цветы в 
своем саду, но мысли ее были далеко.
— Я так хочу видеть тебя! — шептала она. — Я хочу назвать тебя своим мужем, 
своим защитником. Из белых цветов бокула и душистых цветов малати, я сплела бы 
тебе гирлянду. А вот эти пламенные джавы я сложила бы у твоих ног, о мое 
божество! Маллика и малати источают сладостное благоухание, и я клянусь ими, 
что избираю тебя в мужья не только в этой жизни, но и во всех своих будущих 
рождениях. Вон там растут тернистые кетаки — не вырастут ли такие тернии и на 
моем пути, кто знает?
Так размышляла она в одиночестве, проливая слезы.
Между тем переговоры о замужестве Чандравати шли своим чередом.
Однажды к Баншидасу явился сват и сказал:
— Я знаю, что у тебя есть взрослая дочь. Почему бы не выдать ее за хорошего 
жениха?
— Что ж, — отвечал Баншидас, — если такой найдется, я готов вести переговоры.

— В деревне Сундха живет юноша по имени Джайчандра. Он красив, как бог 
Карттикея, образован и принадлежит к уважаемой касте брахманов-земледельцев.
[108]
Думаю, что он — достойная пара для твоей красавицы-дочери, и уверен, что она 
будет с ним счастлива. Западные ветры принесли прохладу, воды спали, и реки 
текут медленно, верхушки манговых деревьев сплошь покрыты цветами. Сейчас самое 
подходящее время для свадьбы.

Астролог тщательно изучил ладони невесты и жениха и заявил:
— Планеты никогда еще не предсказывали столь удачного союза.
По завершении переговоров был определен день и час брачной церемонии. Все 
предвещало счастливый и радостный праздник. Дул теплый, южный ветер, далеко 
разносилось кукование кукушки, и целые тучи пчел вились над цветущими манговыми 
деревьями. Деревья, увитые нежными лианами, горделиво стояли в новом уборе из 
свежей листвы.
Родственников угощали бетелем; женщины пели свадебные песни. Во дворе, 
украшенном разноцветными узорами альпона, после необходимых приготовлений 
женщины начали возносить молитвы и предлагать подношения богам.
Первым они воздали хвалу Шиве — извечно существующему и безначальному, потом 
Шьяме и, наконец, Вана-Дурге, покровительнице лесов.

Невеста исполнила все положенные обряды адхиваса.
[109]
Сосуды были наполнены водой чорапани, все обрядовые песни и хвалебные гимны 
были спеты. Отец Чандравати совершил во дворе храма шраддху
[110]
по своим предкам, женщины вырыли жертвенный алтарь,
[111]
а из вынутой глины сделали кирпичи и смазали их, как положено по обычаю, маслом.
 Мать невесты вместе со старшими родственницами обошла дома соседей, испрашивая 
благословение для своей дочери. Она несла на голове блюдо с подношениями богине 
счастья Лакшми. Позади нее шла тетка невесты с кувшином и распевала обрядовые 
песни.

Джайчандра повстречал девушку-мусульманку на берегу реки, куда она пришла за 
водой. Ее пленительная походка напоминала движения птицы-кханжан, а голос был 
нежнее, чем у кукушки. Когда она появилась у каменных ступеней гхата, все 
вокруг будто озарилось сиянием.
«Кто ты, красавица? — подумал Джайчандра. — Откуда ты? Брось на меня хоть один 
ласковый взгляд. Я вижу тебя здесь уже не в первый раз и никак не могу 
насмотреться».
Приходя к реке, Джайчандра раздвигал ветви дерева-хиджал и украдкой наблюдал за 
незнакомкой. И вот однажды на то место, где цветы свисают к самой воде и 
становятся совсем малиновыми, он осторожно положил любовное послание.
«Она взглянет сюда и увидит это письмо, — думал он. — О хиджал, обитатель этих 
берегов, смотри: я положил сюда письмо, в котором излил свое сердце. Когда 
красавица появится здесь, вручи ей мое послание. Ты, солнце, освещающее самые 
темные уголки земли, поведай красавице, как я страдаю. Она скоро придет сюда, а 
я спрячусь за кустами и буду смотреть, как она, искупавшись, мягко взойдет по 
ступенькам, подобно волне, которая бежит от берега, чтобы снова к нему 
вернуться».

На другой день он пошел в сад, где буйно цвели прекрасные тагары, жемчужные 
белы и белые с красными полосками шефалики. С цветами в руках и с тилаком
[112]