— Царевича ожидает много опасностей. Царь, узнав о приближении сына, вышлет ему 
навстречу слона, лошадей и слуг. А когда царевич взберется на слона и тронется 
в путь, то упадет и разобьется насмерть, — заявил Вихангама.
— А если кто-нибудь помешает царевичу сесть на слона и посадит его на лошадь, 
не спасет ли он его этим от смерти? — спросила Вихангами.
— Да, тогда он будет спасен. Но впереди его ожидает новая опасность: когда 
царевич будет подъезжать к дворцу через главные ворота, они обрушатся и 
раздавят его, — продолжал вещать Вихангама.
— А если кто-нибудь снесет главные ворота до приезда царевича, будет ли он 
спасен? — поинтересовалась Вихангами.

— Конечно, в этом случае он избежит смерти, но впереди его ждет еще одна 
опасность. Когда царевич прибудет во дворец и сядет за праздничный пир по 
случаю его приезда, ему подадут блюдо из рыбы-рохита.
[30]
Только начнет он есть голову этой рыбы, как большая кость застрянет у него в 
горле, и он умрет, — предрек Вихангама.

— А если кто-нибудь другой возьмет голову рыбы с блюда царевича и съест ее, 
будет ли царевич спасен? — задала вопрос Вихангами.
— Да. Но испытания его на этом не кончатся. Когда царевич и его молодая супруга 
после обеда пойдут в опочивальню, из-под кровати выползет огромная кобра и 
ужалит царевича насмерть, — заверил Вихангама.
— Но ведь может так случиться, что кто-то заранее спрячется в опочивальне и, 
когда кобра выползет, разрубит ее на куски. Спасет ли он этим царевича? — снова 
спросила Вихангами.
— Действительно, в таком случае жизнь его будет спасена. Но только тот, кто 
убьет кобру, не должен рассказывать о том, что он сейчас услышал. Если 
расскажет, то превратится в мраморную статую, — ответил Вихангама.
— И нет средства оживить статую? — удивилась Вихангами.
— Такое средство есть. Мраморную статую можно оживить, омыв ее теплой кровью 
родившегося у царевны младенца, — сказал Вихангама.
Беседа вещих птиц продолжалась до утра, пока не посветлело небо на востоке и не 
начали каркать вороны. Как только спящие путники зашевелились, птицы умолкли. 
Но сын визиря слышал их разговор от начала до конца.
Утром все трое продолжили путь и вскоре повстречались с целой процессией. Там 
был слон, лошадь, паланкин и много слуг. Все это послал царь, когда прослышал, 
что царевич с женой и сыном визиря приближаются к столице. Слон, покрытый 
дорогой попоной, предназначался для царевича, богато разукрашенный серебряный 
паланкин — для царевны, а лошадь — для сына визиря.
Только царевич хотел взобраться на слона, как к нему подошел сын визиря и 
сказал:
— Позволь мне сесть на слона, а сам поезжай на лошади.
Царевич был удивлен такой дерзостью и подумал, что его друг забывается. 
Царевичу это не понравилось, но, помня все, что сделал для него сын визиря, он 
ничего ему не сказал и сел на коня.
Процессия двинулась в путь. Через некоторое время показались царский дворец и 
празднично украшенные главные ворота. Сын визиря остановил процессию и попросил 
царевича отдать приказ разрушить ворота и только после этого въезжать во дворец.
 Эта странная просьба привела царевича в изумление, ведь сын визиря ничего ему 
не объяснил. Царевич в душе разгневался на своего друга, но, помня добро, 
которое он ему сделал, приказал разрушить ворота.
Когда они прибыли во дворец, царь устроил им пышный прием. Когда царевич 
рассказал о том, что им пришлось пережить, изумлению царя и его приближенных не 
было конца. Все наперебой хвалили сына визиря за находчивость, благоразумие и 
верность.

Придворные дамы были поражены красотой царевны. И было чему удивляться: 
бледно-розовое личико, лебединая шея, глаза, как у газели, губы, что спелая 
вишня, высокий лоб и прямой нос, длинные темные волосы, грациозная, словно у 
молодой слонихи, поступь
[31]
— все при ней. Самые строгие ценители женской красоты не находили в ней ни 
одного изъяна. Женщины окружили царевну и засыпали вопросами о ее родных, о 
подводном дворце, где она жила, о змее, которая убила всех ее близких.

Настало время обеда. Столы были уставлены золотыми блюдами с различными 
кушаньями. Перед царевичем поставили огромную голову рыбы-рохита на золотом 
блюде.
Не успели гости приступить к еде, как сын визиря схватил рыбью голову с блюда 
царевича со словами:
— Позволь, царевич, мне съесть эту голову!
Царский сын задрожал от гнева, но сдержался и не сказал ни слова. Сын визиря 
заметил, что царевич разгневался, но иначе поступить не мог — надо было спасать 
друга от смерти. А если бы он стал объяснять свои поступки, то сразу 
превратился бы в мраморную статую.
После обеда сын визиря попросил разрешения пойти домой. В другое время царевич 
— ни за что не отпустил бы его так рано, но в тот день он был сердит на друга и 
не стал его удерживать.
А сын визиря вовсе и не собирался идти домой. Он вооружился мечом, незаметно