вало, и я увидел ее черные глаза, а женщина приветствовала  Бедр-адди-
на, и тот ответил ей на приветствие и стоял, беседуя с нею;  и  когда  я
услышал ее речь, любовь к ней  овладела  моим  сердцем.  А  она  сказала
Бедр-ад-дину: "Есть у тебя отрез разрисованной ткани с золотыми  прошив-
ками?" И он вынул ей отрез из тех кусков, которые купил у  меня,  и  они
сошлись в цене на тысяче двухстах дирхемах. "Я возьму  кусок  и  уйду  и
пришлю тебе деньги", - сказала тогда  женщина  купцу;  но  он  возразил:
"Нельзя, госпожа, вот владелец ткани, и я связан перед  ним  сроком".  -
"Горе тебе! - воскликнула женщина. - Я привыкла брать у тебя всякий  ку-
сок ткани за много денег и даю тебе нажить больше того, что ты хочешь, и
присылаю тебе деньги". А купец отвечал: "Да, но я принужден расплатиться
сегодня же". И тогда она взяла кусок и бросила его в лицо Бедр-ад-дину и
воскликнула: "Ваше племя никому не знает цены!" - и встала. С ее  уходом
я почувствовал, что моя душа ушла с нею. И я поднялся и остановил  ее  и
сказал: "О госпожа, сделай милость, обрати ко мне свои  благородные  ша-
ги!" И она воротилась, и улыбнулась, и сказала: "О, ради тебя  возвраща-
юсь", - и села напротив, возле лавки.
   И я спросил Бедр-ад-дина: "За сколько ты купил этот кусок?" - "За ты-
сячу сто дирхемов", - отвечал он; и я сказал: "Тебе будет еще сто дирхе-
мов прибыли; дай бумагу, я напишу тебе расписку на эту цену". И  я  взял
кусок ткани и написал Бедр-ад-дину расписку своей рукой и отдал  женщине
и сказал ей: "Возьми и иди; и если хочешь, принеси  деньги  в  следующий
рыночный день, а если пожелаешь - это тебе подарок, как моей гостье".  -
"Да воздаст тебе Аллах благом и да пошлет тебе мои деньги и сделает тебя
моим мужем!" - сказала женщина (и Аллах внял ее молитве). А  я  восклик-
нул: "О, госпожа, считай этот отрез твоим, и тебе будет еще такой же, но
дай мне посмотреть на твое лицо". И когда я взглянул ей в лицо взглядом,
вызвавшим во мне тысячу вздохов, любовь к ней привязалась к моему  серд-
цу, и я перестал владеть своим умом. А потом она  опустила  покрывало  и
взяла отрез и сказала: "О господин, не заставляй меня  тосковать!"  -  и
ушла; а я просидел на рынке до послеполуденного времени, и ум мой  исчез
и любовь овладела мною. И от силы охватившей меня  любви  я  поднялся  и
спросил купца об этой женщине, и он сказал: "У нее есть деньги. Она дочь
одного эмира, и отец ее умер и оставил ей большое богатство".
   И я простился с ним и ушел и пришел в хан, и мне подали  ужин,  но  я
вспомнил о той женщине и не стал ничего есть и лег спать. Но сон не  шел
ко мне; и я не спал до утра и встал и надел не ту одежду,  что  была  на
мне раньше, и выпил кубок вина и поел немного на завтрак, и пошел в лав-
ку того купца. Я приветствовал его и сел у него, и молодая женщина,  как
обычно, пришла, одетая еще более роскошно, чем раньше, и с ней была  не-
вольница. И она поздоровалась со мной, а не с  Бедр-аддином,  и  сказала
красноречивым языком, нежнее и слаще которого я  не  слышал:  "Пошли  со
мной кого-нибудь, чтобы взять тысячу и двести дирхемов - плату за  кусок
ткани". - "А что же торопиться?" - сказал я ей, и она  воскликнула:  "Да
не лишимся мы тебя!" - и отдала мне деньги; и я сидел и  разговаривал  с
нею. И я сделал ей Знак, и она поняла, что я хочу обладать ею, и  встала
поспешно, испуганная, а мое сердце было привязано к ней.  И  я  вышел  с
рынка следом за ней, и вдруг ко мне подошла девушка и сказала: "О госпо-
дин, поговори с моей госпожой!" И я изумился и сказал: "Меня никто Здесь
не знает". Но девушка воскликнула: "О господин, как ты скоро  ее  забыл!
Моя госпожа-та, что была сегодня в лавке такого-то купца". И я  пошел  с
девушкой на рынок менял; и, увидев меня, ее госпожа привлекла меня к се-
бе и сказала: "О мой любимый, ты проник мне в душу, и любовь к тебе  ов-
ладела моим сердцем, и с той минуты, как я тебя увидела, мне не был при-
ятен ни сон, ни питье, ни пища". - "У меня в душе во  много  раз  больше
этого, и положенье избавляет от нужды сетовать",  -  ответил  я.  И  она
спросила: "О любимый, у меня или же у тебя?" - "Я здесь человек чужой, -
отвечал я, - и нет мне где приютиться, кроме хана. Если сделаешь милость
- пусть будет у тебя". И она сказала: "Хорошо; но сегодня канун  пятницы
и ничего не может получиться, - разве только завтра, после молитвы.  По-
молись, сядь на осла и спрашивай квартал аль-Хаббания, а когда приедешь,
спроси, где дом Бараката - начальника, по прозвищу Абу-Шама, - я там жи-
ву. И не медли, я жду тебя".
   И я обрадовался великою радостью, и потом мы расстались; и я пришел в
хан, где я жил, и провел ночь без сна и не верил, что заря заблистала. И
я встал и переменил одежду, и умастился, и надушился, и,  взяв  с  собой
пятьдесят динаров в платке, прошел от хана Масрура до  ворот  Зубиле,  а
там сел на осла и сказал его владельцу: "Отвези меня в аль-Хаббанию".  И
он доехал в мгновение ока и очень скоро остановился у ворот  в  квартал,
называемый квартал аль-Мункари; и я сказал ему: "Зайди в квартал и спро-
си дом начальника". И ослятник ушел и недолго отсутствовал,  и,  вернув-
шись, сказал: "Заходи!" И я сказал ему: "Иди впереди меня к дому! Рано у
гром придешь сюда и отвезешь меня, - сказал я потом ослятнику; и он  от-
вечал: "Во имя Аллаха!", и я дал ему четверть динара золотом.
   И ко мне вышли две молоденькие девушки, высокогрудые  девы,  подобные
лунам, и сказали мне: "Входи, наша госпожа тебя ожидает!  Она  не  спала
ночь, радуясь тебе". И я вошел в верхнее помещение с семью дверями, вок-
руг которого шли окна, выходившие в сад, где были всевозможные плоды,  и
полноводные каналы, и поющие птицы; и все было выбелено  султанской  из-
весткой, в которой человек видел свое лицо, а потолок был покрыт золоты-
м