И стрелами глаз, оперенными его чарами.
   Клянусь мягкостью я боков его и копьем очей,
   Белизной чела и волос его чернотой клянусь.
   И бровями теми, что сон сгоняет с очей моих,
   Мною властвуя запрещением и велением.
   И ланиты розой, и миртой нежной пушка его,
   И улыбкой уст, и жемчужин рядом во рту его,
   И изгибом шеи и дивным станом клянусь его,
   Что взрастил граната плоды свои на груди его.
   Клянусь бедрами, что дрожат всегда, коль он движется
   Иль спокоен он, клянусь нежностью я боков его.
   Шелковистой кожей и живостью я клянусь его
   И красою всей, что присвоена целиком ему.
   И рукой его вечно щедрою, и правдивостью
   Языка его, и хорошим родом и знатностью.
   Я клянусь, что мускус, дознаться коль, - аромат его,
   И дыханьем амбры нам веет ветер из уст его.
   Точно так же солнце светящее, при сравнении с ним,
   Нам напомнить может обрезок малый ногтей его.
   И я взглянула на него взглядом, породившим во мне тысячу  вздохов,  и
мое сердце проникнулось любовью к нему, и я сказала:  "О  господин  мой,
расскажи мне о том, что я тебя спросила".
   "Слушаю и повинуюсь, - ответил юноша. - Если, рабыня Аллаха, что этот
город - город моего отца, а он - царь, которого ты  видела  на  престоле
превращенным в черный камень вследствие гнева Аллаха. А царица,  которую
ты видела под пологом, моя мать, и все жители города были  маги,  покло-
нявшиеся огню, вместо могучего владыки, и они клялись  огнем  и  светом,
мраком и жаром, и вращающимся сводом небес. А у моего отца не  было  ре-
бенка, и я был послан ему в конце его жизни, и он воспитывал меня,  пока
я не вырос, и счастье шло впереди меня. У нас была старуха,  далеко  за-
шедшая в годах, мусульманка, тайно веровавшая в Аллаха и его посланника,
но внешне соглашавшаяся с моими родными. И мой отец  полагался  на  нее,
видя ее верность и чистоту, и оказывал ей уважение и все больше  почитал
ее, и он думал, что она его веры. И когда я стал Большой, мой отец пере-
дал меня этой старухе и сказал ей: "Возьми его и воспитай  и  обучи  его
положениям нашей веры. Воспитай его как следует и ходи за ним".
   И старуха взяла меня и научила вере ислама, омовению по его  правилам
и молитве, и заставила меня твердить Коран и сказала мне: "Не поклоняйся
никому, кроме великого Аллаха". А когда я усвоил это до конца, она  ска-
зала мне: "Дитя мое, скрывай это от твоего отца и не осведомляй  его  об
этом, чтобы он тебя не убил". И я скрыл это от него и оставался в  таком
положении немного дней, как старуха умерла, а нечестие,  преступность  и
заблуждение жителей города еще увеличились.
   И они пребывали в подобном состоянии, и вдруг слышат глашатая,  возг-
лашающего во весь голос, подобно грохочущему  грому,  который  слышит  и
ближний и дальний: "О жители этого города, отвратитесь от поклонения ог-
ням и поклонитесь Аллаху, владыке милосердному". И жителей города  охва-
тил страх, и они столпились возле моего отца, который был царем в  горо-
де, и сказали ему: "Что это за устрашающий голос, который мы слышим?  Мы
потрясены сильным испугом". И мой отец ответил:  "Пусть  этот  голос  не
ужасает и не пугает вас, и не отвратит вас от вашей веры", - и сердца их
склонились к словам моего отца, и они не перестали  усердно  поклоняться
огню и стали еще больше преступны.
   Прошел год с того дня, когда они услышали голос впервые, и он  явился
им во второй раз, и его услыхали, а также и в  третий,  в  течение  трех
лет, каждый год по разу, но они не перестали предаваться тому же, что  и
прежде, пока их не поразило отмщение и ярость с небес, и  после  восхода
зари они были обращены в черные камни вместе с их вьючными  животными  и
скотом. И никто из жителей этого города не спасся, кроме меня, и с  того
дня, как случилось это событие, я в таком положении:  молюсь,  пощусь  и
читаю Коран. И у меня не стало терпения быть одному, никого не имея, кто
бы развлек меня".
   И тогда я сказала ему (а он похитил мое сердце): "О юноша, не  согла-
сишься ли ты отправиться со мной в город Багдад посмотреть на ученых за-
коноведов, чтобы увеличились твои знания и разумения и  мудрость?  Знай,
что служанка, стоящая пред тобою, - госпожа  своего  племени  и  повели-
тельница мужей, слуг и челяди, и у меня есть корабль, груженный  товара-
ми. Судьба закинула нас в этот город, и по этой  причине  мы  узнали  об
этих делах, и нам выпало на долю встретиться".
   Я до тех пор уговаривала его поехать и подлаживалась и хитрила с ним,
пока он не согласился и не соизволил на это..."
   И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.


   Восемнадцатая ночь

   Когда же настала восемнадцатая ночь, она сказала: "Дошло до  меня,  о
счастливый царь, что женщина до тех пор уговаривала юношу поехать с нею,
пока он не сказал ей: "Хорошо". "И тогда, - говорила женщина, - я прове-
ла ночь у его ног, не веря самой себе от радости.