И в один день из дней я вошел к ней, а она сидела в уединенном  месте
и как будто только вышла из бани, находившейся в доме, так как она  была
надушена благовониями и куреньями, а лицо ее походило на круг полной лу-
ны в четырнадцатую ночь. И девочка стала играть со мной, и я играл с нею
(а я в это время почти достиг зрелости), и она опрокинула меня на землю,
и я упал на спину, а девочка села верхом мне на грудь  и  стала  ко  мне
прижиматься. И она прикоснулась ко мне рукой и во мне взволновался  жар,
и я обнял ее, а девочка сплела руки вокруг моей шеи и прижалась  ко  мне
изо всех сил. И не успел я опомниться, как я прорвал ее одежду и уничто-
жил ее девственность. И, увидев это, я убежал к одному из  моих  товари-
щей. А к девочке вошла ее мать и, увидав, что с нею случилось,  потеряла
сознание, а потом она приняла предосторожности и скрыла и утаила от отца
ее состояние и выждала с нею два месяца, и они все это время звали  меня
и улещали, пока не схватили меня в том месте, где я  находился,  но  они
ничего не сказали ее отцу об этом деле из любви ко мне. А потом ее  мать
просватала ее за одного юношу-цирюльника, который брил отца  девушки,  и
дала за нее приданое от себя и обрядила ее для мужа, и при всем этом  ее
отец ничего не знал о ее положении, и они старались раздобыть ей  прида-
ное. И после этого они неожиданно схватили меня и оскопили, а  когда  ее
привели к жениху, меня сделали ее евнухом, и я шел впереди нее, куда она
ни отправлялась, все равно, шла ли она в баню, или в дом своего отца.  А
ее дело скрыли, и в ночь свадьбы над ее рубашкой зарезали птенца голубя,
и и провел у нее долгое время и наслаждался ее красотой и прелестью, це-
луясь и обнимаясь и лежа с нею, пока не умерли и она, и  ее  муж,  и  ее
мать, и ее отец, а затем меня забрали в казну, и я оказался в этом месте
и сделался вашим товарищем. Вот почему, о братья, у меня отрезали  член,
и конец".

   РАССКАЗ ВТОРОГО ЕВНУХА

   Второй негр сказал: "Знайте, о братья, что в начале моего дела, когда
мне было восемь лет, я каждый год один раз лгал работорговцам,  так  что
они между собой ссорились. И один работорговец впал из-за меня в  беспо-
койство и отдал меня в руки посредника и велел ему кричать:  "Кто  купит
этого негра с его пороком?" - "А в чем его порок?" - спросили его, и  он
сказал: "Он каждый год говорит одну ложь". И тогда один купец подошел  к
посреднику и спросил его: "Сколько давали за него денег с его  пороком?"
И посредник отвечал: "Давали шестьсот дирхемов". - "А тебе  будет  двад-
цать дирхемов", - сказал тогда купец, и посредник свел его с работоргов-
цем, и тот получил от него деньги, а посредник доставил меня в дом этого
купца и взял деньги за посредничество и ушел.
   И купец одел меня в подобающую мне одежду, и я прожил у  него,  служа
ему, весь остаток этого года, пока не начался, счастливо, новый  год.  А
год этот был благословенный, урожайный на злаки, и купцы стали ежедневно
устраивать пиры, так что каждый день собирались у одного из них, пока не
пришло время быть пиру у моего господина, в роще за городом.
   И он отправился с купцами в сад и взял все, что было им нужно из  еды
и прочего, и они сидели за едой, питьем и беседой до  полудня.  И  тогда
моему господину понадобилась одна вещь из дому, и  он  сказал  мне:  "Эй
раб, садись на мула, поезжай домой и привези от твоей  госпожи  такую-то
вещь и возвращайся скорей!" И я последовал его приказанию и отправился в
дом. И, приблизившись к дому, я принялся кричать и лить слезы, и  жители
улицы, большие и малые, собрались около меня. Жена моего господина и его
дочери услыхали мой крик, открыли ворота и спросили, в  чем  дело.  И  я
сказал им: "Мой господин сидел у старой стены со своими друзьями, и сте-
на упала на них, и когда я увидал, что с ними случилось, я сел на мула и
скорее приехал, чтобы вам рассказать".
   И, услышав это, его жена и дочери принялись кричать и рвать  на  себе
одежду и бить себя по лицу. И соседи сошлись к ним, а что до жены  моего
господина, то она опрокинула все вещи в доме, одну на другую, и  сломала
полки и разбила окна и решетки и вымазала стены грязью и индиго и сказа-
ла мне: "Горе тебе, Кафур, пойди сюда, помоги мне. Сломай  эти  шкафы  и
перебей посуду и фарфор и другое!"
   И я подошел к ней и стал с нею рушить полки в доме, со всем,  что  на
них было, и обошел крыши и все помещение, разрушая их, и  бил  фарфор  и
прочее, что было в доме, пока все не было поломано, и при этом я кричал:
"Увы, мой господин!"
   А потом моя госпожа вышла с открытым лицом, имея только покрывало  на
голове и ничего больше, и с нею вышли ее дочери и  сыновья,  и  они  мне
сказали: "Кафур, иди впереди нас и покажи нам то  место,  где  находится
твой господин, под стеною, мертвый, чтобы мы могли  извлечь  его  из-под
обломков и принести его в гробу и доставить в дом и сделать ему  хороший
вынос".
   И я пошел впереди них, крича: "Увы, мой господин!" и  они  шли  сзади
меня с открытым лицом и головой и кричали "Ах, ах!" об этом человеке.
   И на улице не осталось никого - ни мужчины, ни женщины,  ни  ребенка,
ни старухи, которая бы не шла с нами, и все они некоторое время били се-
бя вместе с нами по лицу, горько плача. И я прошел с ними весь город,  и
народ спрашивал, в чем дело, и они рассказывали, что услышали от меня, и
люди говорили: "Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха!" И  кто-то  сказал:
"