И волки меня пожрут ли, скажи, коль лев ты?
   В прудах твоих напьются ведь все, кто жаждет.
   Возжажду ли я под сенью твоей, коль дождь ты?
   "О господин, - сказал он потом, - со всеми, кто тебя любит  и  служит
тебе, бывает так!" И султан воскликнул: "Горе тебе,  скорее  скажи  мне,
как это с тобой случилось и кто сделал с тобою эти дела, когда  уважение
к тебе есть уважение ко мне!"
   "Знай, о господин, - ответил везирь, - что я сегодня вышел на  рынок,
чтобы купить себе рабыню-стряпуху, и увидал на рынке девушку, лучше  ко-
торой я не видел в жизни. И я хотел купить ее для нашего владыки султана
и спросил посредника про нее и про ее господина, и посредник сказал мне,
что она принадлежит Али, сыну альФадла ибн Хакана. А наш владыка  султан
дал раньше его отцу десять тысяч динаров, чтобы купить на  них  красивую
невольницу, и он купил эту невольницу, и она ему понравилась, и он  пос-
купился на нее для владыки нашего султана и отдал ее своему сыну. А ког-
да его отец умер, этот сын продавал все, какие у него  были  владения  и
сады и посуду, пока не разорился, и он привел невольницу на рынок, наме-
реваясь ее продать, и отдал ее посреднику, а тот сказал ее предлагать, и
купцы прибавляли за нее, пока ее цена не дошла до четырех тысяч динаров.
И тогда я подумал про себя: "Куплю эту  невольницу  для  нашего  владыки
султана - ведь деньги за нее поначалу были от него", и сказал:  "О  дитя
мое, возьми от меня ее цену - четыре тысячи динаров". И когда он услышал
мои слова, он посмотрел на меня и оказал: "О скверный старец,  я  продам
ее евреям и христианам, но тебе ее не продам!" И я сказал: "Я покупаю ее
не для себя, я ее покупаю для нашего владыки султана, властителя  нашего
благоденствия". И, услышав от меня эти слова, он рассердился  и  потянул
меня и сбросил с коня, хотя я дряхлый старец, и бил меня своей  рукою  и
колотил, пока не сделал меня таким, как ты видишь. И всему этому я  под-
вергся лишь потому, что я пошел купить для тебя эту невольницу".
   И везирь кинулся на землю и стал плакать и дрожать,  и  когда  султан
увидал, в каком он состоянии, и услышал его слова, жила гнева вздулась у
него между глаз. И он обернулся к вельможам царства, и вдруг  перед  ним
встали сорок человек, разящие мечами, и султан  сказал  им:  "Сейчас  же
идите к дому Али ибн Хакана, разграбьте и разрушьте его и  приведите  ко
мне Али и невольницу со скрученными руками и волоките их лицами  вниз  и
приведите ко мне обоих!"
   И они отвечали: "Внимание и повиновение!" - и надели оружие и  собра-
лись идти к дому Али Нур-ад-дина.
   А у султана был один придворный по имени Алам-аддин Санджар,  который
раньше был невольником альФадла ибн Хакана, отца Али Нур-ад-дина, а  по-
том его должность менялась, пока султан не сделал его своим  придворным.
И когда он услышал приказание султана и увидал, что  враги  снарядились,
чтобы убить сына его господина, это было для него не легко, и он удалил-
ся от султана и, сев на коня, поехал и прибыл к дому Нур-ад-дина Али.  И
он постучал в дверь, и Нур-ад-дин вышел к нему и,  увидев  его,  признал
его, а Алам-ад-дин сказал: "О господин, теперь не время для  приветствий
и разговоров; послушай, что сказал поэт:
   Спасай твою жизнь, когда поражен ты горем,
   И плачет пусть дом о том, кто его построил!
   Ты можешь найти страну для себя другую,
   А душу найти другую себе не можешь".
   "О Алам-ад-дин, что случилось?" - спросил Нур-аддин, и придворный от-
ветил: "Поднимайся и спасай свою душу, и ты и невольница!  Аль-Муин  ибн
Сави расставил вам есть, и когда вы попадете к нему в руки, он убьет вас
обоих. Султан уже послал к вам сорок человек, разящих мечами, и, по мое-
му мнению, вам следует бежать, прежде чем беда вас постигнет".
   Потом Санджар протянул руку к своему поясу и, найдя в нем сорок дина-
ров, взял их и отдал Нур-ад-дину  и  сказал:  "О  господин,  возьми  эти
деньги и поезжай с ними. Будь у меня больше этого, я бы дал тебе, но те-
перь не время для упреков".
   И тогда Нур-ад-дин вошел к невольнице и уведомил ее об  этом,  и  она
заломила руки, потом они оба тотчас же вышли за город (а  Аллах  опустил
над ними свой покров), и пошли на берег реки, и нашли там судно,  снаря-
женное к отплытию.
   А капитан стоял посреди судна и кричал: "Кому еще нужно сделать запа-
сы или проститься с родными или кто забыл что-нибудь нужное, - пусть де-
лает это: мы отправляемся". И все ответили: "У нас нет больше дел, капи-
тан". И тогда капитан крикнул команде: "Живее, отпустите концы и вырвите
козья!" И Нурад-дин Али спросил его: "Куда это, капитан?" -  "В  Обитель
Мира, Багдад", - отвечал капитан..."
   И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.


   Тридцать шестая ночь

   Когда же настала тридцать шестая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о
счастливый царь, что когда капитан сказал Али  Нур-ад-дину:  "В  Обитель
Мира, город Багдад", Нур-ад-дин Али взошел на судно, и невольница взошла
вместе с ним, и они поплыли и распустили паруса, и  судно  вышло,  точно
птица с парою крыльев, как сказал, и отлично сказал, кто-то: