В начале лета его пригласили для переговоров на Найобрэру. Там он был пленен и 
предательски убит.
– Чертово безобразие! – Джо был возмущен.
Тобиас посмотрел из-под опущенных век по очереди на каждого из мужчин, перед 
которыми стоял. Потом спросил:
– Вы считаете, что не все белые люди справедливы?
– К сожалению, большею частью мы несправедливы, – отозвался Моррис.
– Иногда несправедливы, – подтвердил Тобиас. – И очень невнимательны.
– Ваших глаз и ушей у нас, конечно, нет. Почему ты сейчас заговорил об этом? – 
поинтересовался художник.
– Гарри – Токей Ито еще жив.
– Что? Жив?
– Да.
– Где же он?
– В подвале.
– Невероятно! Рассказывай, что же там произошло?
– Воины хотели его освободить. Завязалась схватка. Два вольных всадника по 
приказу Рэда Фокса спрыгнули в подвал. Когда мы потом пришли туда, Токей Ито 
лежал в луже крови. Все подумали, что он мертв. Вольный всадник Томас вскоре 
бежал из форта вместе со своим братом и Адамсом. Они принесли ложное известие о 
смерти Токей Ито дакотам. Но Гарри – Токей Ито не умер. Через несколько дней и 
ночей он снова пришел в себя. Его раны затянулись. Он жив.
– Это же на форту все должны знать!
– В форте все об этом знают.
– По какому же праву Роуч держит дакоту в заключении? Есть ли над ним начальник,
 который мог бы исправить дело?
– Полковник Джекман. Он приказал держать Токей Ито под арестом. Длинные ножи 
хотят поставить ему в вину, что он, будучи их разведчиком, совершил измену, 
убежал к своему племени, что он убивал людей из гарнизона Найобрэры и уничтожил 
колонну со снаряжением. Полковник Джекман предложил его судить и повесить. 
Только на его предложение еще не получено ответа.
– Но молодой дакота жив! И ведь никто не сообщил об этом!
– Никто. Токей Ито долго осаждал форт и убил много людей. Его ненавидят и 
желают ему всяческих мук. И нет никого, кто бы мог написать о нем, кроме 
кэптена Роуча. Но тот, наверное, ненавидит и боится Токей Ито больше всех.
– А если мне туда сейчас поехать и спросить узника, что он знает о смерти 
Генри?
– Кэптен Роуч ни за что не допустит вас говорить с узником.
– Что же будет? – спросил Моррис.
– Дакота умрет.
– Какая подлость! Вы слышите, Браун! Мы должны этому воспрепятствовать! Была 
война. Гарри – Токей Ито боролся за свой народ. За это нельзя казнить! Он не 
преступник!
– Подлость. Согласен с вами, Моррис. Но мы тут помочь ему не в силах. Гарри 
находится в руках своих смертельных врагов. И если мы зашевелимся, мы только 
ускорим его смерть.
– Я думаю иначе! Если я и не смогу ничего сделать для дакоты, который был моим 
другом, в палатке которого я часто и подолгу гостил, так я хоть подниму свой 
голос в его защиту! Пусть даже мне придется для этого дойти до Вашингтона. На 
предложение Джекмана не ответили. Еще есть время!
Браун и Тобиас с удивлением посмотрели на художника.
– Вы мечтатель, Моррис, – произнес Браун, – но я не могу препятствовать вам 
следовать зову вашей совести. Я хотел найти Генри. Теперь выяснилось – он мертв.
 Вы хотите спасти человека, который его убил, – это более чем ошеломляющий 
результат наших разговоров. Вы мечтатель, Моррис… и я бы хотел мечтать, мечтать 
о чем-нибудь ином, чем рельсы, виадуки, сроки…
– Вам недостает людей, близкого человека!
Браун словно защитился движением руки:
– Близкого?! Вы, наверное, думаете о Генри? Да… верно… я ведь пустился 
странствовать, чтобы узнать, где и как окончил он свои дни. Где и как 
прекратило существование его тело, в котором, как мне иногда думалось, нашла 
себе приют молодая свежая душа. Я давно узнал, что… – тут Браун запнулся, – что 
Генри превратился в мелкого негодяя, интригана. Он был немногим приличнее этого 
кэптена Роуча, и он слишком много пил. То, что я еще люблю, это не более чем 
воспоминания, нареченные именем Генри. Я просто стал одинок.
Моррис молчал.
– Я снова уйду в работу, – переменил тон инженер. – Норт Пасифик будет 
построена. Завтра я еду туда…
– Ну, а я начну бороться за человека, – сказал себе вслух Моррис. И пусть мое 
оружие только слабый голос и перо, и пусть речь идет лишь о молодом дакоте, 
который научился нас ненавидеть…



УЗНИК

Рождество и солнцеворот были давно позади. Дни стали уже длиннее, чем ночи, но 
холода, которые обрушились с опозданием, не хотели отпускать. Маленький форт на 
Найобрэре не стал более оживленным и обжитым.
Пит в меховой одежде нес вахту на вышке. Без особого внимания взирал он на