– Непутевые олухи, – кричал он. – Притащили мне капканы! Да еще груду дрянных 
шкурок, а я теперь сиди в дураках. Больше никаких с вами дел! Никогда! 
Прощайте!
– До свидания, старикан!
Оба подошли к Адамсону и Матотаупе.
– Что скажете? Не прошло и пяти минут, а дело сделано. А меха, что мы принесли, 
все же первоклассные.
– Ну, теперь-то мы можем ехать? – проворчал Адамсон.
– Как угодно. Но Топ еще не одет.
– Он не едет с нами.
– Почему?
Матотаупа ответил сам.
– Наши пути расходятся, но мы остаемся друзьями, – сказал он так решительно, 
что у Томаса застрял в горле следующий вопрос. – Прощайте.
Адамсон и близнецы сели на коней, а Томас все покачивал головой. Фермер еще раз 
кивнул индейцу.
Матотаупа смотрел на отъезжающих через открытые ворота; они поехали берегом 
озера и скоро растворились в утренней дымке прерий. Он остался совсем один.
Пока Матотаупа решил ничего не предпринимать. Он шагом направился к холму, на 
котором ночевал вместе с Харкой и Мудрым Змеем. Там он стреножил Пегого и лег 
на вершине в траву. Отсюда было хорошо видно факторию и индейцев, 
расположившихся на берегу озера. Он решил дожидаться отъезда дакота, с которыми 
вел переговоры Адамс.
Пока он лежал на холме, его мысли текли, как поток, по которому ветер гнал 
против течения волны. Он хотел бы не сомневаться в своем решении, но события 
последнего времени и то, что он слышал вокруг, заставили его задуматься. Ведь 
он собрался взять Харку в дорогу отмщения Тачунке Витко. Ему казалось 
естественным, что Харка поедет с ним, Харка, который делил с отцом все 
превратности жизни в изгнании. Но когда Горящая Вода бросил на Матотаупу 
удивленный взгляд, отец впервые засомневался, имеет ли он право согласиться с 
желанием сына участвовать в этом опасном предприятии. Ведь Тачунка Витко уже 
однажды похитил мальчика и намерен был воспитать его у верховных вождей и 
великих жрецов дакота… А попав на земли дакота, Матотаупа мог в любой момент 
расстаться с жизнью. Горящая Вода был прав. Задуманное Матотаупой предприятие 
совсем не подходило для мальчика. В палатках сиксиков мальчик будет в 
безопасности, и, даже если Матотаупу убьют, он и без отца вырастет, станет 
великим воином и вождем.
Эта уверенность успокоила Матотаупу. Из видений, проносящихся перед ним, 
исчезла картина расставания, такая тяжелая для отца и сына. Матотаупа уже думал 
о предстоящей осени, о встрече с Харкой, о дне, когда он принесет в палатки 
сиксиков скальп Тачунки Витко, двустволку, приведет свою дочь Уинону. Матотаупа 
подумал о том, с какой радостью встретит его сын – Харка – Твердый Как Камень.
Солнце стояло уже высоко на небе, когда на востоке показался одинокий всадник. 
Это было необычно: в этих местах редко кто разъезжал в одиночестве. 
Приближающаяся фигура становилась все отчетливее. Интерес Матотаупы рос. Это 
оказался белый. Шляпа с полями скрывала его лицо, и была хорошо видна только 
черная борода. Рослый, ладный парень, он остановился, достигнув ворот фактории, 
и посмотрел по сторонам. Матотаупа продолжал следить за ним. Казалось, всадник 
раздумывал, въезжать ли ему. Облик чернобородого все больше и больше привлекал 
внимание Матотаупы. Он пытался припомнить, где же видел этого охотника или 
ковбоя. О, если бы услышать его голос, вот тогда бы он вспомнил! Матотаупа сел 
на Пегого и шагом направился к открытым воротам.
Бородатый всадник в широкополой шляпе оглянулся на подъезжавшего Матотаупу. 
Казалось, он на мгновение замер от неожиданности, затем дал шпоры своему серому 
коню и галопом поскакал навстречу индейцу. Он остановил коня рядом с Матотаупой,
 скинул шляпу и крикнул таким знакомым индейцу голосом:
– Мой краснокожий брат!
Матотаупа был рад, что всадник не назвал его по имени: это могли услышать 
дакота, расположившиеся у озера. И Матотаупа обошелся без имени. Он только 
воскликнул:
– Мой белый брат!
– Да, это я. И меня зовут Фред. Понял ты, Фред!
– Мой брат Фред.
– Мой брат Топ! Поехали. Остановимся ненадолго тут, на фактории.
Они въехали во двор и у второго блокгауза привязали коней. Фред сразу же вошел 
в дом для приезжих. Матотаупа за ним. Сейчас, утром, здесь было пусто. Пахло 
потом и табаком. Вещи ночлежников фактории лежали у постелей. Фред уселся 
посреди помещения лицом к двери.
– Топ! Топ, – тихо сказал он. – Какое счастье, что я тебя встретил. Куда 
держишь путь?
– Я убью Тачунку Витко, который меня оскорбил и украл ружье у Харки. Потом 
приведу мою дочь Уинону в палатки сиксиков, где я живу с Харкой.
– Я так и думал, что вы у них найдете приют. Не надо бы только в Миннеаполисе 
говорить, что вы отправились к сиксикам.
– Это знал только ты, мой белый брат.
– К сожалению, не только я. Черт знает, когда и где вы с Харкой проговорились. 
Возможно, Харка сказал старику Бобу, с которым работал в цирке. Во всяком 
случае, на твой след напали, и я хочу тебя об этом предупредить.
– Кто меня ищет, почему?
– Ты должен сам понять, Топ, наш последний парадный спектакль с ковбоями и