принесся галопом, подъехал к самому блокгаузу, у входа в который стоял Бен, 
поднял коня на дыбы и снял шляпу.
— Доброе утро, беззубый двуногий! — Он произнес это так громко, что его было 
слышно даже в лагере. — Как идет торговля?
Не ожидая ответа, Джим соскочил с коня, провел его в загон и остановился словно 
бы в изумлении.
— О-о-го! Сколько тут собралось народу! А этих коней я знаю.
К нему подошел Бен.
— Так, так. Ты знаешь этих коней… Еще бы, ты мне все лето твердил, что ты друг, 
Матотаупы и его паршивого щенка.
— Что ты за чушь несешь! Где они?
— Мальчишка утонул.
— Да что, тебя по башке кто-нибудь стукнул? В ней, видно, такая дыра, как в 
твоей двери. Тебе не только выбили зубы, тебе и глаза, что ли, выкололи! Да вон 
этот мальчишка сидит среди краснокожих.
— Там?! — Бен поперхнулся.
— Ха-ха! — рассмеялся Джим. — Ну, что я тебе говорю, смотри сам. Хэлло! Харка! 
Преследователь бизонов!
Мальчик поднялся. Он откликнулся на это имя и спокойно пошел к Джиму.
— Парень, парень! Как ты выглядишь! Что поделывает твой отец — Матотаупа?
Харка решил выложить все, будь что будет.
— Мой отец Матотаупа схвачен Беном и другими белыми людьми. Они обвиняют его в 
нападении на Далеко Летающую Птицу и Длинное Копье. Но на самом деле он защитил 
Далеко Летающую Птицу от разбойников и воров.
Бен открыл было рот, чтобы возразить, но Джим так хлопнул его своей тяжелой 
рукой по плечу, что тот повалился на колени.
— Бен! Беззубый прохвост! Я тебе сразу сказал, что ты плохо соображаешь. Как 
бизон чует пожар в прерии, так и я с самого начала почувствовал, что у тебя не 
все в порядке. Веди меня к моему другу Матотаупе.
Бен молча поднялся с земли и повел Джима в блокгауз. Харка пошел с ними, и 
никто не остановил его.
В доме царил полумрак, но через открытую дверь проникало немного света и 
кое-что можно было рассмотреть. Несколько человек, бывших в помещении, 
постарались убраться. Бен направился в левый угол. Там лежал крепко связанный 
лассо Матотаупа.
Глаза Матотаупы были открыты, и он так взглянул на сына, что сердце мальчика 
дрогнуло. Видно, он уже считал его погибшим. Никого не спрашивая, Харка встал 
на колени и принялся развязывать отца. Так как узлы были крепко затянуты, он 
вытащил нож и разрезал путы. Это был найденный в горном отвале каменный нож, 
которому отец приделал рукоятку. Резал он отлично.
Матотаупа распрямил затекшие члены, потом неожиданно вскочил на ноги и оперся о 
стену. Видно, иначе ему трудно было бы удержаться.
— Матотаупа! — как обычно во весь голос заорал Джим. — Ну и бандиты, они 
посмели связать тебя, моего друга? Невероятное свинство! Бен, у тебя не только 
рожа бандита, но и сердце! Исчезни! И сейчас же принеси нам поесть! Не вздумай 
только подсыпать яду, ты, торгаш.
Бен виновато удалился.
Харка с трудом переносил громкую речь Рыжего Джима, к тому же здесь, в закрытом 
помещении, она звучала еще более резко. Бен тоже подчинялся Джиму, только 
мальчику показалось, что Джим командовал тут как вождь разбойников своими 
разбойниками.
Матотаупа с трудом опустился за стоящий в углу стол, где в первый вечер они 
сидели вместе с художником и Длинным Копьем. Харка подсел к нему. Джим вышел 
наружу поискать художника, и отец с сыном ненадолго остались вдвоем.
— Они хотели выпытать у меня тайну золотых россыпей, — тихо сказал Матотаупа; 
слова давались ему с трудом, но он продолжал: — Они сказали, что будут мучить 
тебя до тех пор, пока я не скажу, — и он взглянул на Харку.
— Они лгали, отец. Они хотели меня убить, но я убежал и спрятался у индейцев. И 
вот сегодня меня нашел Рыжий Джим.
Матотаупа глубоко вздохнул.
— Как хорошо, что я молчал.
— Хорошо, отец.
— Твое золотое зерно я проглотил, и они не нашли его. Они ничего не знают.
— Хорошо, отец.
Вошли художник и Длинное Копье. Взволнованные, они по знаку Матотаупы сели к 
столу. Они принесли какую-то еду и воду. Матотаупа с жадностью попил, а Харка с 
удовольствием поел. И ни у кого не находилось слов начать разговор.
А Джим в это время отыскал Беззубого Бена, и они прошли в такое место, где бы 
их никто не мог подслушать.
— Бен, — сказал Джим, — беззубый хищник, я уже тебе однажды говорил, чтобы ты 
не совал носа в мои дела. Я тебе говорю это во второй и в последний раз. Не 
испытывай моего терпения. У тебя нет хватки, ты не родился таким, чтобы спорить 
со мной. Ты бесконечно глуп, понял ты это? Блэк Хилс — мои владения, и 
Матотаупа — мой друг. Нет, не потому, что он знает про золото. Ничего он не 
знает, ничего. Но так я хочу, и все! Убери свои лапы и грязные лапы твоей 
компании от этого краснокожего и его сына. И если они еще когда-нибудь 
покажутся здесь, они должны получить от тебя все, что им потребуется, или… или 
я отрежу тебе уши и сниму с тебя скальп. Ты понял это? Запомни же навсегда!
— Да, да… конечно. Но я же вообще ничего…
— Закрой пасть! Не болтай! Это произошло в твоем доме, и нечего мне врать…