понесся на восток.
Вождь пауни увидел, что большинство его воинов увлеклись погоней за конями. Это 
встревожило его. Видимо, не менее был обеспокоен и Старый Ворон, потому что с 
обеих сторон раздались низкие звуки военного свистка, призывающие воинов 
вернуться к вождям. Но ни повернуть, ни остановить коней уже было нельзя, и 
воины спешивались, оставляли преследование и бежали к своим вождям. Они даже не 
нападали друг на друга.
Так род Медведицы потерял всех своих коней. Это было большим успехом пауни, и 
враги ликовали.
Между тем огонь в кустарнике свирепствовал. Ночь была безветренная, и поэтому 
он пока не распространялся вширь, с треском пожирая деревца и сухую траву.
Женщины и дети собрались на площадке поселка, типи прикрывали их от наступающих 
пауни. Голая утоптанная земля не могла гореть. Только дым окутывал людей. Воины 
сгрудились вокруг Старого Ворона, и Ворон дал приказ переправиться через ручей 
и атаковать пауни, даже несмотря на то, что все подходы к ручью простреливались.
 Он сам взялся возглавлять эту сомнительную попытку.
Уинона попыталась представить себе, что произойдет, если воины рода Медведицы 
потерпят поражение. Ее — дочь вождя — пауни убьют, и скальп ее украсит 
трофейный столб у палатки врага. Других женщин и детей тоже могут убить, но, 
скорее всего, они станут женщинами и воинами того племени, которое сейчас 
уничтожит их мужей, братьев и отцов.
Уинона и Белая Роза прижались к Унчиде, точно ища у нее спасения.
— Отец! Отец мой, Матотаупа! Если бы ты был здесь, надо мной не нависла бы 
такая беда!
— И это правда, — раздался голос; Уинона вздрогнула, она не ожидала, что 
кто-нибудь, кроме Унчиды и Белой Розы, услышит ее, она обернулась и увидела 
человека, который произнес эти слова — воина по имени Чотанка.
Со стороны ручья еще не было слышно ни криков, ни шума схватки. Воины или еще 
не предприняли наступления, или что-то произошло. Ну, может быть, они все 
сгорели? Или задохлись в дыму? Или пали под ударами пауни? Или…
И вдруг раздался резкий крик!
— Хи-юп-юп-юп-хи-иах!
Пауни тревожно зашумели и подались от берега. Уиноне послышался еще свист 
летящей стрелы. Дым совсем заволок палатки, девочки стали задыхаться, и Уинона 
велела им лечь, потому что у поверхности земли было легче дышать.
А тут еще прогремели два выстрела и наступила полная тишина. Стало слышно, как 
потрескивает пламя в кустарнике.
Девочки напряженно прислушивались.
Снова раздался яростный вой пауни. И опять два выстрела, на этот раз в другой 
стороне. И снова пауни смолкли. В наступившей тишине где-то позади врагов 
прозвучали два слившихся в один голос:
— Хи-юп-юп-юп-хи-иах!
Уиноне были хорошо знакомы эти голоса. Она поднесла сложенные руки к лицу и от 
необыкновенного счастья, что отец и брат тут, недалеко, совсем рядом, вцепилась 
зубами в пальцы.
«Это они! У Харки таинственное железо! Значит, стрелял Харка! Стрела
— это, конечно, стрела отца, Матотаупы. Топот коней, донесшийся в наступившей 
тишине, означает, что Матотаупа и Харка на своих мустангах, вот почему они так 
быстро меняли места, нападая на пауни».
И еще раз прогремели выстрелы.
Теперь вслед за ними понесся над прерией военный клич воинов рода Медведицы. 
Крик быстро отдалялся, и было ясно, что воины успешно атакуют. А вопли пауни 
были теперь еле различимы в шуме завязавшейся схватки.
«О, мацавакена боятся враги! Конечно, они боятся и Харку, и Матотаупу».
Уинона задыхалась в дыму, ей было невыносимо жарко, но она уже не думала о 
смерти и плене, она думала о победе, и у нее появилась надежда снова увидеть 
отца и брата.
Жаркое пламя вызвало движение воздуха, и огонь стал распространяться, уничтожая 
все на своем пути. Деревца как факелы вспыхивали в ночи и быстро падали, 
превращаясь в угли. Выгорающий луг почернел. Огонь, сделав свое дело, покинул 
берег Лошадиного ручья и двинулся за типи, все быстрее и быстрее 
распространяясь к югу и превращаясь в гигантский пожар прерии.
Ветер обжигал лица девочек пеплом. На площадке становилось темно. Уинона с 
Белой Розой вместе со всеми прислушивались, но вокруг стало удивительно тихо. 
Казалось, что обе враждующие стороны притаились. Может быть, пауни ушли? Может 
быть, они, наоборот, готовятся к новому нападению?
И вдруг Белая Роза страшно закричала — перед ней, точно из-под земли, вырос 
высокий воин. Голый череп с хохолком на макушке, значит — пауни. Он поднес к 
губам свисток, и по лагерю разнесся резкий тонкий свист — знак его воинам. Но 
свист этот мгновенно оборвался, потому что одновременно с ним прозвучал клич 
дакотов, взметнулась палица, и сраженный пауни упал замертво. Человек, ростом 
не меньше пауни, с обнаженным туловищем, промелькнул рядом с ним. Девочки не 
заметили на нем никаких украшений, даже перьев не было в его волосах. Но по 
голосу и его богатырскому телосложению обе сразу узнали его.
— Матотаупа! — прошептали они.
Воины рода Медведицы отозвались на голос вождя. Они спешили к нему со всех 
сторон и без колебаний отдавали себя в распоряжение человека, которому привыкли 
подчиняться и на которого в этот момент возлагали все надежды. Теперь они 
обрели уверенность в победе.
Схватка, которая чуть было не возникла в самом поселке, отдалялась. Пауни,