– Почему? Да это позор, если никто до сих пор не прикончил негодяя. Этот 
мерзавец назвал Стоунхорна вором… вором! Вот из-за чего Джо посадили в тюрьму, 
вот из-за чего он стал гангстером.
Старый Кинг занялся тем, что снова навесил как следует сорванную с петель 
тяжелую дверь.
Вечером Стоунхорн вернулся в хорошем настроении. Он привез два больших, 
наполненных водой мешка. Посвистывая, он повел коня на луг, бросил притихшим 
собакам костей и выложил на стол жене большой кусок жареного мяса.
Все трое как следует подкрепились. Потом Кинг-младший и Кинг-старший принялись 
распевать старые индейские песни, ударяя в такт костями по только что вытертому 
Квини столу. У обоих было хорошее настроение.
И даже с наступлением темноты они, лежа в постелях, шутили и посмеивались до 
тех пор, пока не заснул старый Кинг.
Перед восходом солнца молодые люди были уже на склоне холма, около дома. Они 
почистили лошадей, помылись и обсыхали на утреннем ветерке.
– Ты знаешь доктора Эйви? – спросил Стоунхорн. – Это новый врач.
– Нет, еще нет.
– Маленький, круглый веселый человек. Он помог нам клеймить телят. У него был 
секундомер. Я уложился во время.
– Время родео?
Стоунхорн молча кивнул.
– Ты хочешь принять участие?
– Ну, не сразу. Я давно не тренировался. Кроме того, участникам полагается 
делать денежный взнос.
Восходящее солнце озарило смуглое лицо Квини.
Джо приложил ладони к ее щекам.
– Квини… Я уеду не меньше чем на пять дней и ночей. Эйви хочет, чтобы я с ним 
объехал и другие табуны. Тебе придется это время потерпеть старого Кинга. А 
может быть, поживешь несколько дней у… у Эда Крези Игла? Его жена работает в 
больнице, и доктор Эйви мог бы с ней поговорить.
– Джо, а через пять дней мы вместе с Айзеком Бутом пойдем к Эду Крези Иглу, и 
он составит протокол, что договор аренды на нашу землю перестает действовать 31 
декабря. Ты не должен работать где-то на стороне.
– Хорошо. Вот поэтому тебе бы надо сейчас…
– Я не хочу. Я останусь здесь.
Стоунхорн был не согласен, но уступил.
– Если тебе придется плохо, седлай коня и поезжай в больницу. Остальное устроит 
жена Крези Игла.
В первый же день после отъезда мужа Квини написала агенту художественной школы 
с просьбой, чтобы он продал побыстрее и подороже ее картину «Руки под вуалью», 
а деньги выслал бы в адрес Элка в Нью-Сити. Зачем нужны праздные руки на 
картине, если они могут развязать руки любимые! Нужны деньги для родео, деньги 
на автомобиль, деньги для приобретения хотя бы двух лошадей.
И все время, пока Квини ехала до почты и сдавала письмо, она не могла 
отделаться от мысли, что ради одних интересов она предает другие. Вернувшись, 
она занялась обычной домашней работой. Старый Кинг помогал ей и был приветлив. 
Он сходил на охоту и опять подстрелил фазана. Приготовлением его занялся сам, и 
Квини не пришлось об этом заботиться. Ей же он предоставил варить брюквенную 
кашу и печь лепешки. Так, в полном благополучии, прошли три дня.
На четвертый прибыли незваные гости.
Это началось уже с утра, когда Патрик Бигхорн и Гудман-старший поднялись на 
своем дряхлом автомобиле по дороге, ведущей через луг, и расположились со 
старым Кингом в доме. Квини занялась работой снаружи; она не рада была гостям, 
потому что по глазам их определила, что это пьяницы. Около полудня появились 
еще двое, которых Стоунхорн называл старыми братьями. Они несколько смущенно и 
хмуро взглянули на молодую женщину. Квини вошла в дом и спросила отца, не 
приготовить ли им что-нибудь поесть. Она услышала в ответ, что гости сами 
прихватили с собой все необходимое. Один из мужчин хотел было поскорее спрятать 
бутыль, которая стояла рядом с постелью, но Квини уже успела заметить, что 
этого хватит, чтобы свалить с ног даже самых закоренелых пьяниц. Квини 
чувствовала, что тут она совершенно бессильна, и решила позаботиться хотя бы о 
вещах, вынести их из дома, пока мужчины не перепились. Она хорошо знала, что 
так делают индейские женщины уже чуть не сотню лет с тех пор, как уайтчичуны 
завезли в Америку этого духа, которого белые люди называют «алкоголь».
Из болтовни пьяниц Квини стало ясно, что старый Кинг уже несколько дней не 
показывался на глаза этой компании, но они-то знали, что у старика еще есть 
деньги, и набрали в счет его кредита контрабандного пойла, притащили его сюда.
После полудня голоса стали громче, а тут появились еще и новые гости.
К вечеру Квини услышала, как в доме что-то загрохотало. Стоунхорн свое ружье 
забрал с собой, но осталось ружье старого Кинга. Грохот сменился чьим-то 
отчаянным ревом, а затем начался кромешный ад.
Квини прислушивалась, она даже спустилась поближе к дому. Выли собаки.
Кобыла навострила уши. На всякий случай Квини оседлала ее. Она была даже рада, 
что Стоунхорна нет дома. Он бы наверняка попытался выбросить гостей, а это 
небезопасно. Пусть уж гибнет имущество. С этой мыслью Квини уже свыклась. Лишь 
бы не пострадали лошади и люди.
Дверь с треском полетела с петель. Квини поспешила отъехать повыше. На старых 
автомобилях пьяные к ней не доберутся, а лошадей у них нет.
Трое забулдыг вылетели из дома, сопровождаемые язвительным смехом. Снова грохот 
и шум – клубок сцепившихся мужчин вывалился на луг.