– Может быть. Но я потрачу деньги на свое ранчо. Если я и не люблю американский 
образ жизни, то живу я все же в Америке.
– У тебя первый приз, на что ты потратишь деньги – это твое дело. Я бы мог тебе 
сказать это раньше, однако я решил подождать, что скажешь ты.
– Мне стыдно. – Это было верное слово для такого человека, как Джо.
– Ты не торговец лошадьми, Инеа-хе-юкан. Наши предки скакали на мустангах и 
убивали бизонов. Ты и твои друзья скачут на бронках, и ты покупаешь скот. Хау.
– Хау.
Палатка стала наполняться. Все, кто располагался в деревне, хотели поздравить 
победителя, которым индейцы гордились. Нерешительно интересовались также уже и 
тем, что собирается победитель выделить для совместного праздника.
– Вы хотите чего-нибудь выпить?
– Как же иначе, Джо!
– Нам это не позволено.
– Не позволено! В киоках не спрашивают о том, есть у нас разрешение или нет. 
Главное, мы платим.
– Я не выдам на это ничего.
Люди сердито морщились:
– Он слишком высокого мнения о себе, – сказал снаружи один другому. – Мы не из 
его племени.
– Идем, обойдемся и без него. Индеан-бой получил первую премию! За это мы 
должны выпить.
В конце концов Джо остался с владельцами палатки и со своей семьей.



ЧЕЛОВЕК СРЕДНЕГО РОСТА

Джо отдыхал. От чрезмерной дневной жары остальные тоже устали. Уже загорелись 
огни всех цветов и разной яркости. Звуки танцевальной музыки раздавались под 
открытым небом внутри павильонов, растекались по местности. Это был последний 
день мероприятий родео; каждый хотел извлечь из него все, что возможно. 
Территория наполнялась приезжими, которых интересовало не спортивное зрелище, а 
развлечения.
Индейская деревня не была самым притягательным местом, однако туда тоже 
закатывались все время небольшие волны публики. Посетители горели желанием 
заглянуть и внутрь палаток и с трудом удовлетворялись одной специально для 
этого открытой типи.
– У нас уже есть первый пьяный, – объявила Квини мужу, входя в типи с ведром 
воды.
– Что с парнем?
– Ему бы надо назад в палатку, а он не хочет. Двое подхватили его справа и 
слева и бегают с ним по кругу, чтобы он каких-нибудь бед не натворил.
– Хорошая полицейская служба. Может быть, им для белых пьяных тоже организовать 
что-то подобное?
– Ах, Джо, он же попадет в тюрьму, если его заметят, а там уж ничему хорошему 
не научат.
– Ты думаешь?
Квини опустила глаза.
Джо поднялся и вышел наружу.
Он увидел группу, о которой говорила жена. Дело было в совсем молоденьком 
парнишке, наверное шестнадцати или семнадцати лет: напившись, он вдруг 
заартачился, но был добродушно настроен, и весь его пьяный кураж состоял в том, 
что он не хотел идти в свою палатку.
Джо заменил одного из провожатых, минутой спустя он уложил упрямца на его 
одеяло. Джо связал его, как теленка, руку с ногой с каждой стороны вместе, и 
так предоставил ему провести наступающую ночь. Семья была благодарна.
Так как Джо разошелся, он уже больше не лег, а надел свою белую рубашку и 
джинсы.
– Пойдем танцевать, Квини?

– Куда же нам идти танцевать, Джо? Здесь, в палаточной деревне, сегодня вечером 
war-dans и war-hoop, потом chicken-dans
62
.

– Я не клоун для белых – они мне за это, может быть, еще чаевые дадут.
– Значит, тогда?..
Джо не ответил…
– …значит, тогда вместе с белыми, не с нашими? Значит, опять битсы?
– Что ты хочешь сказать, Квини?
– Плохие воспоминания.
– Что я тогда остался жив?
– Ах, Джо, не выдумывай! Пойдем танцевать!
Они покинули палатку и огороженное для демонстрации индейцев место.
Они пошли вместе через толпу, вместе с толпами, которые медленно пробирались 
между киосками на простор. Через несколько минут им попались Джером и Каролина, 
слегка подвыпившие, приветливые и очень обрадовавшиеся встрече. Дальше 
отправились вместе. Джером уже знал, где играет лучший ансамбль. Танцплощадка 
здесь была переполнена, но искусным танцорам нашлось место. Джо не стал