Это может и в самом деле неплохо получиться. Или Пегий станет лошадью года, или 
Джо – чемпионом.
Джо Кинг не сказал ничего. Началось послеобеденное отделение. Но до его заезда 
было еще далеко. Однако он заранее отправился к арене и посмотрел сначала, как 
ведет себя в боксе Пегий. Он был уже очень возбужден.
Все участники собрались, чтобы наблюдать за своими коллегами с самого начала и 
быть готовыми в любой момент вступить в игру, если в очередности вдруг что-то 
изменится. Трибуны пестрели от яркой летней одежды. Не было ни одного 
свободного места. Раздавался гул голосов. Температура за полдень достигла 85 
градусов по Фаренгейту; сухой ветер нес прохладу, но и сушил еще больше губы, 
лицо.
Джо был в темной рубашке, на шее – желтый платок. Вокруг черной ковбойской 
шляпы была лента с символом Гром-птицы. С трибуны кто-то махал, но это были не 
Квини, не Унчида и не Окуте, которых Джо сразу же обнаружил, а Каролина и 
Джером.
Группа индейцев из деревни расположилась обособленно на стоячих местах.
Первый бокс открылся, и победитель прошлого года выскочил на своей лошади. Он 
тотчас же потерял шляпу, и его рыжий жеребец пытался всеми способами отделаться 
от наездника. Он трижды подбросил его, словно мячик, в воздух, коротко 
взбрыкнул вдруг, чтобы перекинуть через голову, и перешел затем снова к 
выгибанию спины по-кошачьи. Но время прошло, и наездник победил, он остался на 
коне. Подбежали помощники, чтобы снять его со все еще брыкающейся лошади. 
Раздались аплодисменты. По всеобщему мнению экспертов, это была хорошая 
верховая езда, но не выше первого класса прошлого года. Время было выиграно, 
получено около двух третей возможных очков.
Открывались бокс за боксом, лошадь за лошадью вырывались из них, наездник за 
наездником показывали свое мастерство и испытывали судьбу. Все тут зависело от 
удачи, даже у лучших профессионалов. Три из десяти предшественников Джо были 
сброшены. Один в самом начале заезда, двое других – незадолго до конца 
выступления. Видно было, как они огорчились, а двое даже получили болезненные 
травмы, но пытались сохранять равнодушное выражение. При особенно хорошей 
работе раздавались громкие аплодисменты. Но большего, чем три четверти 
возможных очков, по оценке сведущих зрителей, еще ни один из участников не 
заслуживал. Если время было выдержано, сообщалось сразу же после выступления. 
Подсчет очков требовал уже совещания судейской коллегии.
Наступила очередь Джо. Он сидел на стенке бокса, готовый обрушиться на 
беснующегося Пегого. Когда был подан знак – бокс в этот момент должен был быть 
одновременно открыт, что всегда происходило с молниеносной быстротой, – он 
соскользнул на спину коня. В ту же самую долю секунды жеребец взвился на дыбы, 
еще стиснутый боксом. Дверь открылась недостаточно быстро, животное вздыбилось, 
попятилось к задней стенке бокса и прижало наездника своим телом к доскам. 
Дверь бокса была между тем распахнута, и жеребец на задних ногах выскочил 
наружу, завалился на спину и замахал копытами в воздухе. Джо в такой ситуации 
не мог оставаться наверху. Пегий перевернулся, снова встал на ноги, но и без 
наездника продолжал брыкаться, бить копытами, кусаться, не подпуская конных 
помощников. Он утихомирился, когда Джо сам рискнул подойти и ослабил ему ремень.
 Животное гордо вскинуло голову, так скоро была одержана победа!
Джо в этот момент не чувствовал боли от ушибов – это ему еще предстояло. Он 
только понимал, что победный заезд он проиграл и по времени и по очкам. Внешне 
его разочарования никто бы не мог заметить.
Но с трибун и еще больше со стоячих мест раздалось единодушное:
– О-о-х!
Это было сожаление, что лошадь не дала всаднику возможности показать себя, 
отчасти также и сожаление об упущенном зрелище. Самым глубоким, естественно, 
было огорчение обитателей индейской деревни, которые возлагали надежды на 
единственного своего представителя, знали уже о его успешном предварительном 
заезде и теперь были свидетелями такого позорного финала.
Джо пошел обратно. Кое-кто из коллег ухмылялся:
– Великолепен твой Пегий! Теперь тебе это тоже известно… Не вешай нос, мальчик. 
Это у тебя получилось не хуже, чем у меня, только на несколько секунд быстрее!
Джо равнодушно кивнул.
Следующий номер все еще не был объявлен. В бокс, который занимал Пегий, еще не 
завели другой лошади. Понемногу росло любопытство, что же теперь будет, в 
особенности у разочарованных, частью даже возбужденных многочисленных 
участников пари, которые ставили на Джо. Говорили о надувательстве, 
предварительном сговоре между всадником, судьями и помощниками на арене; 
спрашивали, за какую сумму отступного Джо отдал свою победу, кто содействовал 
обману при жеребьевке лошадей.
Джо, который кроме позора еще попал и под подозрение, совершенно замкнулся в 
себе.
Судейская коллегия распорядилась вызвать его.
Ему было не по себе, когда он предстал перед ними. Губы у него сжались.

– Это не родео-лошадь, которую вы нам сдали напрокат, – сказал старший из них – 
Дональд, – это outlaw
60
и кусака!

– Он прошел отборочные состязания.
– Но вы сами-то все-таки ездить умеете. Это мы твердо установили на отборочных