У него в доме стоял ящик кока-колы, имелись излюбленные и недорогие пакетики с 
орехами для детей. Но Стоунхорн хорошо знал, что большая часть гостей ожидала 
кое-чего другого. Он увидел, что Окуте, как обычно, молча вышел из типи и идет 
к нему.
– Будешь им давать бренди, Инеа-хе-юкан?
– Нет. В моем доме не бывает ни капли. Мой отец через это погиб.
– Мой – тоже. А если они принесут с собой бренди?
– Если они соберутся пить, я его уберу со стола.
– Возможно, пройдет это мирно.
– Возможно.
Автокараван поднялся изрезанной колеями дорогой. Автомобили были полны людей, 
которые теперь с радостным ожиданием посматривали на окна.
Стоунхорн, Квини, Окуте стояли на лугу перед домом и с достоинством и приличием 
встретили гостей, которые высыпали из машин. Прибывшие расположились, как само 
собой разумелось, на лугу кружком. Они не сразу принялись угощаться. Хозяева 
смешались с гостями, приветствовали и беседовали. Приключение в пещере давало 
достаточно повода для разговоров. Дети собрались все вместе и играли, мужчины 
подошли к загону и любовались лошадьми. Так прошло около часа, Джо выставил 
кока-колу, и мужчины принялись жадно пить. Квини раздала младшему поколению 
грецкие и земляные орехи. Расхаживая вокруг и занимаясь с гостями, Стоунхорн и 
Окуте поглядывали за их карманами и продовольственными сумками.
Солнце было на закате, ветер шевелил травы. Тут и там появились из глубоких 
брючных карманов бутылки, наполненные отнюдь не кока-колой, гости стали 
прикладываться к ним. Женщины принялись торопить мужей, они хотели скорее 
отправиться в путь, ведь они знали своих мужей. Стоунхорн и Окуте встретились 
как бы случайно у одной из компаний «закадычных друзей»и их молодых 
последователей. У Окуте были при себе оба пистолета, у Стоунхорна – только 
стилет. Квини помогала женщинам, которые уже собирались.
– Гудман-старший и Патрик, заберите ваши бутылки Домой. Здесь не пьют бренди! – 
начал сражение Стоунхорн, он говорил спокойно как о деле несущественном. Окуте 
стоял возле него.
– Твоему отцу, старому Кингу, стало бы стыдно, если бы он тебя слышал. Сорок 
тысяч, и без бренди! Не будь таким скрягой! Стыдись, Джо! Это же не бренди: то, 
что мы с собой прихватили, – это дерьмо. Где у тебя «Блэк энд уайт»?
– Это бренди, то, что вы притащили с собой. Бренди это, и запах его Джо Кинг 
различает так же хорошо, как и запах животных.
– Зачем говоришь, что наши фляжки – вонючие животные! – Гудман сделал еще 
глоток.
– Гудман, Патрик! Перестаньте пить! Идемте с нами в дом, Квини угостит вас, 
старых людей, жареным мясом. Это вам будет гораздо полезней.
Гудман молчанием выражал свой протест против такого абстинентского предложения 
и не прекращал пить. Одновременно три другие бутылки шли по кругу, каждый делал 
один-два глотка, но последний, молодой парень, Алекс Гудман-младший, выпил 
половину бутылки.
Окуте вырвал у старого Гудмана бутылку и разбил о камень, который лежал на лугу.
 Осколки разлетелись по траве, виски вытекло. Гудман-старший, лишенный своего 
удовольствия, вскочил пылающий гневом. Остальные пьяницы замерли, 
приготовившись наблюдать за разыгрывающейся сценой. Но Гудман-младший, совсем 
лишившись от половины бутылки разума, наклонил голову, как нападающий бык, и 
двинулся на Окуте.
– Что ты тут делаешь, ты, чужак! Кто тебя сюда звал красть у моего отца бренди!
– Хозяин дома, Джо Кинг, сказал тебе, что здесь не пьют бренди. Успокойся и 
поезжай домой. Старый Кинг в могиле. Не оскорбляйте его памяти тем, что снова 
пьете в его доме.
Джо стоял слева от Окуте.
Гудман и его сын прислушались к уговорам Окуте, что при их состоянии было 
удивительно.
– Заплати нам за бутылку, – потребовали они теперь от старого индейца.
– Я не дам вам ни доллара на то, чтобы вы, к позору своего племени, продолжали 
пить бренди. Вы можете взять мясо. Джо Кинг дает его вам.
– Заплати за бутылку, чужой человек!
– Успокойся и поезжай домой. Квини даст вам в машину пакет мяса.
Гудман-младший вырвал у своего соседа, инвалида войны Патрика Бигхорна, уже 
наполовину пустую бутылку и замахнулся на Окуте.
– Давай нам доллары, ты, чужая приблудная собака!
Окуте сохранял спокойствие и подал Джо чуть заметный знак не вмешиваться.
– Ты напился, – сказал он. – Выброси бутылку или я заставлю тебя плясать!
У парня не хватило больше терпения. При последних словах Окуте он подскочил к 
нему, чтобы ударить бутылкой, но Окуте не менее быстро отступил на два шага 
назад и стал стрелять из пистолета в землю между его ногами.
Гудман-младший потерял равновесие и был вынужден подпрыгнуть раз, еще раз, еще, 
и так с каждым выстрелом. Шатаясь, он подпрыгивал в пистолетном ритме, а Окуте 
спокойно продолжал стрельбу, все ближе и ближе к невольному танцору. Вот и 
второй пистолет пущен в ход. Первый Окуте бросил Стоунхорну с невысказанной 
просьбой перезарядить. Джо побеспокоился об этом. Он знал, где Окуте хранит в 
своей типи патроны. Джо с перезаряженным пистолетом появился как раз вовремя: 
Окуте заменил свой второй пистолет на заряженный. Нелепый танец пьяного парня 
рассмешил всех: мужчин и женщин, старых и малых. Взрывы смеха сопровождали 
треск выстрелов, а Гудману-младшему даже некогда было ругаться. Отец уставился 
на него в ярости и растерянности.