– Ты даешь своей собаке, чего я никогда не ел. – И обезумевший от выпитого на 
голодный желудок пива и водки ударил» благодетеля» пустой бутылкой по голове.
Вокруг раздался издевательский смех, но скоро он превратился во всеобщий рев, 
потому что индейцы уже обрабатывали друг друга стульями, а когда разломали их, 
то ножками от стульев, и сидящие поблизости посетители пострадали от 
бессмысленной драки. Собака, тощая тварь неизвестной, крайне запутанной помеси, 
залаяла. Вскочили три других индейца и попытались развести драчунов, пока они 
не преступили закона белых людей. Без энергичного вмешательства это было 
невозможно, и драка при этом расширилась злополучным образом. Большая часть 
людей не думала больше о причинах ссоры, но каждый, кто посчитал, что его пиво 
или виски под угрозой, вступился за себя. При этом образовалось сразу два 
фронта, и индейцы более многочисленными белыми были загнаны в угол.
Раздавался пронзительный свист.
Джо не упускал из виду прежде всего своего зятя, своего школьного товарища и 
того больного юношу.
Юноша не был знаком с обычаями беспощадной драки, да она была и не по плечу 
больному. Лицо у него уже все было в крови, и он упал как подкошенный. 
Ковбойские сапоги тяжелых мужчин топали рядом с поверженным.
С ножками от стульев, с разбитыми бутылками, а теперь еще и с ножами 
надвигалась превосходящая масса на горстку в углу.
Хозяин и два его вышибалы слишком поздно попытались вмешаться и справиться с 
этой сутолокой. Они сами оказались в опасности и исчезли. Можно было догадаться,
 что они отправились вызвать полицию. Джо, который хорошо знал нравы полиции 
Нью-Сити, понимал, что действовать они будут в соответствии с инструкциями, но 
не станут особенно спешить, унимать драку в питейном заведении.
Поэтому он решил сам прийти на помощь зятю, обоим молодым людям и вообще своим 
зажатым в угол товарищам по племени. Ему надо было сначала по диагонали достичь 
противоположного угла. Прием дзюдо позволил ему ближайшего верзилу неожиданно 
перекинуть через свой затылок, и он с ходу вмешался в свалку. Он с грохотом 
швырнул второго драчуна на пол и оказался перед стеной. Дикая толпа ринулась на 
него.
– Индсмен, где же твое одеяло!
Это были и насмешка, и ругательство. По давнему обычаю индейцы укутывались в 
большие кожаные покрывала, позднее – в шерстяные или хлопчатобумажные одеяла – 
словно тогу накидывали их на плечи. Стоунхорн не обратил никакого внимания на 
оскорбление, даже не воспринял как относящееся к нему. Накопившаяся за многие 
годы ярость сотрясала его.
Он выхватил из-за голенища стилет, и первые двое, что над ним насмехались, 
кинулись на него. Не опасно раненные, но взвывшие от боли, они отпрянули назад. 
Джо вздохнул свободнее. Он перебросил стилет в левую руку, выхватил пистолет и 
выстрелил в электрическую проводку. Свет потух.
Грохот выстрела отрезвил некоторых, другие тоже схватились за огнестрельное 
оружие. Джо в темноте проскользнул сквозь сутолоку и присоединился к своим 
соплеменникам. Противники сильно недооценивали его решимость и опыт.
Полиции еще было не слышно и не видно. Джо встал спиной к стене и открыл огонь. 
Под защитой огня, заставившего нападавших отступить, юноша, оказавшийся под 
ногами дерущихся, получил возможность выбраться из свалки. Он подполз к Джо, в 
котором увидел своего защитника. Джо еще раз открыл огонь, и магазин его 
опустел. В создавшейся ситуации он не мог его перезарядить и, сунув пистолет в 
кобуру, положился на стилет и кулак. Зять появился рядом с ним и прикрыл его 
сбоку.
Снаружи завыла наконец полицейская сирена. Фары осветили помещение.
Вооруженные дубинками, пистолетами и автоматами полицейские вторглись вместе с 
вернувшимся хозяином и обоими вышибалами.
– Руки вверх! Все к стене!
Некоторые подчинились, но Джо воспользовался моментом, чтобы наиболее активных 
драчунов оттеснить в угол. Сутолока в окружении Джо снова усилилась. Но он все 
еще продолжал сопротивление, не бросая на произвол судьбы молодых людей и 
своего больного школьного товарища.
Полицейские накинулись с дубинками, дали предупредительные выстрелы. Возникла 
последняя свалка. Муж Маргарет упал.
Джо, который совершил почти невозможное, был весь в поту, в крови, с горящими 
глазами.
Трое полицейских тотчас поняли, что перед ними Джо Кинг – индеец, который был 
им известен как гангстер, и он все еще раздумывал! Он еще и не собирается 
поднять руки! Они решительно набросились на него. Джо ненавидел полицейские 
мундиры с тех пор, как он был несправедливо осужден; он ненавидел стальные 
наручники, поэтому он помогал своим товарищам и выручил двух молодых людей; он 
ненавидел закон, который всегда был против него. Когда полицейские хватали его, 
он сопротивлялся, больше повинуясь Своим чувствам и своим раздраженным нервам, 
чем здравому смыслу. Он сопротивлялся всем своим мускулистым телом, 
молниеносными его движениями, всеми средствами борцовской техники, полицейскими 
приемами против полицейских приемов.
Троим полицейским немало пришлось перенести, и они не смогли с ним справиться. 
Только когда четвертый «бык» набросился на Стоунхорна, они наконец овладели им. 
Руководимые больше яростью, чем разумом, они, пользуясь удобным случаем и в 
нарушение служебных инструкций, избили Стоунхорна так, как это ему уже давно не 
снилось.
Но он все еще был в сознании, когда на его запястьях защелкнулись наручники, 
когда его потащили и бросили в стоящую наготове полицейскую машину. Он