машины вышел слепой. Он без труда прошел знакомой дорогой в дом. В последнем 
помещении он коснулся левой рукой старого индейского судьи, который был 
председателем суда. По голосам он понял, что перед старым судьей стоят два 
полицейских. Они разговаривали на языке своего племени, но, когда вошел слепой, 
который не знал этого языка, перешли на английский.
– В Нью-Сити, – сказал один, плотный и высокий: голос его слепой слышал как бы 
сверху.
– В трущобах, наверное, где его сестра, – добавил меньший, но не менее плотный.
– Гарольд Бут его видел.
Слепой сел на расшатанный стул.
– Нам ничего не остается делать, как ждать, – услышал он слова старого судьи.
– Полиция в Нью-Сити извещена. – Длинный полицейский говорил очень громко, 
потому что не хотел, чтобы его переспрашивали.
Слепой положил сжатый кулак на стол.
– Будете искать Стоунхорна?
– И да, и нет. – Старый судья повернулся к молодому коллеге. – Он еще не 
совершил нового преступления, но, если он вернулся, произойдет очередное 
убийство. И мы отвечаем за это.
– У него есть родители?
– Это преступная семья.
Слепой в первый раз слышал, чтобы старый судья говорил таким резким голосом.
– Кто такой Гарольд Бут? – спросил он после паузы.
– Младший из семьи Бут. С большого ранчо около Бэд Ленд. Двадцать пять лет.
– Что у него со Стоунхорном?
– Они ненавидят друг друга.
– Что надо было Гарольду в Нью-Сити?
– Купить коров. Его послал туда отец.
Слепой кожей чувствовал неодобрительные взгляды обоих полицейских.

– Вот уже четверть года я в вашем племени, в вашей резервации. Но трех месяцев 
мало, чтобы всех вас узнать. Скажи, сколько лет Джо Кингу, которого вы 
называете Рогатым Камнем?
2

– Двадцать три года. Но я скажу тебе больше. Его мать убила отца своего мужа. 
Ее муж сидел в тюрьме: пьяница и грубиян. Сестра вышла замуж в трущобах 
Нью-Сити. Сам Стоунхорн был в школе непослушен и ленив. Он попал в тюрьму за то,
 что воровал, за то, что угрожал белому учителю и собрал банду. Когда он 
освободился, стал бродягой и гангстером. Он отсидел за попытку пособничества в 
крупном ограблении и второй раз подозревается в убийстве. Только из-за 
недостатка доказательств суд белых людей недавно был вынужден оправдать его.
– Кто у нас здесь особенно опасается его?
– Гарольд Бут. Они дрались между собой еще в школе. Гарольд рослый, крепкий, 
настоящий индеец-ковбой с ранчо, и хороший футболист. А Стоунхорн коварен, 
изворотлив, как хищный зверь. Вот Гарольд и боится.
– Не может ли кто-нибудь съездить в Нью-Сити и поговорить со Стоунхорном, 
прежде чем произойдет какое-нибудь несчастье? Кто-нибудь имеет на него влияние?
– Он и смотреть не желает ни на кого из нас. Он всех нас ненавидит. Это только 
случайно его увидели. Не забывай также, что я тебе говорил: он не просто 
преступник на свой страх и риск. Он стал гангстером, а гангстерская банда уже 
никогда не отпускает своих членов. Он пропащий человек.
– Жива ли еще его мать?
– Она умерла у своей дочери в трущобах Нью-Сити. Наши тут не терпят убийц.
– И она не была приговорена к смерти?
– По закону я ее оправдал. Я, понимаешь? Самозащита. Но у наших здесь по 
древней традиции смерть за смерть. Убийство отца мужа. Тут уж не может быть 
никакого сострадания. Также и мужа она не захотела возле себя терпеть.
– Ее сын Джо Кинг имеет право быть в резервации?
– Мы ему в нем еще не отказывали. Его отец, старик Кинг, живет здесь, и он взял 
к себе сына, когда сам вышел из тюрьмы.
Слепой больше не спрашивал. Он поднялся и, не требуя помощи, пошел в пустую 
комнатку, которая была его рабочим помещением. Там он уже нашел своего 
помощника и «опекуна» Рунцельмана, морщинистого человека лет шестидесяти. Тот 
прочитал слепому письмо индеанки, которое тем временем доставила по указанию 
Ника Шоу секретарша, письмо Элизы Бигхорн. Ей предстояло наказание тюремным 
заключением за то, что ее восьмилетний сын три дня не посещал школу без 
уважительной причины. Элиза оправдывалась.
Кто-то сочинил ей письмо. Она жила далеко, школьный автобус не доходил до ее 
дома. Ни лошади, ни автомобиля у нее не было. У мальчика был очередной припадок 
эпилепсии. Соседей никаких нет, и Элизе самой надо было присматривать за двумя 
меньшими детьми. Она не могла оставить своего дома, она не могла совершить 
такой большой поход только для того, чтобы принести извинения школе. Из-за трех 
дней!
– Письмо – в больницу, – решил слепой. – Сестры должны позаботиться о женщине и 
о мальчике-эпилептике, даже если к ним и не ведет автострада.
Он говорил решительно, однако чувствовалась какая-то рассеянность, не присущая 
ему обычно при решении даже пустяковых вопросов.
После некоторого молчания выяснилось, чем все еще заняты его мысли.
– Рунцельман, почему вы называете Джо Кинга еще и Стоунхорном?
Помощник соблаговолил дать справку: