попадают, они побежали за лестницей, и тут он понял, что если мы сейчас же не 
прилетим, то тут ему конец. Том был страшно возмущен и спросил его, почему он 
не показал им флаг и именем Соединенных Штатов не велел им убираться вон. Джим 
ответил, что он так и поступил, но они на флаг не обратили никакого внимания. 
Том заявил, что добьется рассмотрения этого дела в Вашингтоне, и добавил:

– Вот увидите, что им придется извиняться за оскорбление флага и сверх того 
возместить убытки, и они еще дешево отделаются.

Джим спросил:

– Что это значит – возместить убытки, масса Том?

– Это значит выложить деньги наличными, вот что.

– А кому эти деньги достанутся, масса Том?

– Нам, а кому же еще?

– А извинение кому?

– Правительству Соединенных Штатов. Или, если нам захочется, то наоборот мы 
примем извинения, а деньги отдадим правительству.

– А сколько это будет денег, масса Том?

– При таких отягчающих вину обстоятельствах не меньше трех долларов на брата, а 
может, и больше.

– Ну, тогда мы лучше деньги возьмем. На что нам ихние извинения? Как по-вашему, 
масса Том? А по-твоему, Гек?

Мы обсудили это дело и решили, что, пожалуй, стоит взять деньгами. Я еще не 
слыхал про такие вещи и спросил у Тома, всегда ли страны приносят извинения, 
если они поступили неправильно.

– Всегда. Во всяком случае, малые страны.

Мы летели потихоньку, рассматривая пирамиды, а потом взмыли вверх, опустились 
на плоскую верхушку самой большой и увидели, что она точно такая, как 
рассказывал тот человек в воскресной школе. Пирамида эта была как бы сложена из 
четырех лестниц, которые начинались широкими ступенями внизу и, постепенно 
сужаясь кверху, сходились в одну точку на верхушке. Но только по этим лестницам 
нельзя было лазать, как по настоящим: каждая ступенька была высотой в 
человеческий рост, и без чужой помощи на нее ни за что на взберешься. Другие 
две пирамиды стояли неподалеку, и люди, которые двигались по песку между ними, 
казались маленькими, как букашки, – так высоко над ними мы находились.

Том чуть не ошалел от радости и изумления, что попал в такую знаменитую 
местность, и мне казалось, что история просто лезет у него изо всех пор. Ему 
просто не верилось, что он стоит на том самом месте, откуда принц вылетел на 
бронзовом коне [15 - Здесь пересказывается сюжет одной из известных сказок 
"Тысячи и одной ночи"]. Он сказал, что это было во времена «Тысячи и одной 
ночи». Кто-то подарил принцу бронзового коня, у которого на лопатке был шпенек, 
и он мог сесть верхом и летать по воздуху, как птица, и объехать весь мир, и 
управлять конем, поворачивая шпенек, и лететь высоко или низко, и спускаться на 
землю везде, где захочет.

Когда он все это рассказал, наступило неловкое молчание – знаете, какое бывает, 
когда человек окончательно заврался, и вам его жалко, и вы стараетесь 
как-нибудь переменить тему, чтобы помочь ему выбраться из затруднительного 
положения, но не знаете как; а покуда вы раскидывали мозгами: что же делать? 
это молчание уже наступило и разлилось кругом, и теперь деваться некуда. Я 
смутился, и Джим тоже смутился, и мы оба ни слова вымолвить не могли. Том с 
минуту сверлил меня сердитым взглядом, а после сказал:

– Ну, говори же, что ты об этом думаешь?

– Том Сойер, ты и сам этому не веришь, – отвечаю я.

– Почему же мне не верить? Что мне мешает?

– А то тебе мешает, что таких вещей быть не может, вот что.

– Почему не может?

– Ты мне сперва скажи, почему может?

– По-моему, этот шар ясно показывает, что такие вещи бывают.