– Вот видишь, – говорит Том, – эта пустыня почти такой же формы, как 
Соединенные Штаты, и если ее положить на Соединенные Штаты, то страна свободы 
скроется с глаз, словно ее одеялом накрыли. Там наверху, возле штата Мэн, на 
северо-западе, останется торчать один уголок, да и еще Флорида вылезет наружу, 
как черепаший хвост, вот и все. Года два или три назад мы отняли у мексиканцев 
Калифорнию [7 - Калифорния была присоединена к США после захватнической войны с 
Мексикой (1846-1848) по мирному договору, заключенному в Гвадалупе-Гидальго 2 
февраля 1848 года], так что теперь эта часть Тихоокеанского побережья наша, и 
если взять Сахару и положить так, чтоб ее край был на берегу Тихого океана, она 
накроет все Соединенные Штаты и за Нью-Йорком протянется еще миль на шестьсот в 
Атлантический океан.

– Господи боже ты мой! – говорю я. – А документы у тебя на это есть. Том Сойер?

– Есть, вот они тут, и я их все время изучаю. Можешь сам посмотреть, если 
хочешь. От Нью-Йорка до Тихого океана две тысячи шестьсот миль, а от одного 
края Великой Пустыни до другого – три тысячи двести. Площадь Соединенных Штатов 
– три миллиона шестьсот тысяч квадратных миль, площадь пустыни – четыре 
миллиона сто шестьдесят две тысячи. Сахарой можно накрыть все Соединенные Штаты 
– до последнего дюйма, а туда, где края выступают, можно засунуть Англию, 
Шотландию, Ирландию, Францию, Данию и всю Германию в придачу. Да, сэр, всю 
родину смелых и все эти страны можно начисто запрятать под Великой Сахарой, да 
еще две тысячи квадратных миль песка останется.

– Да, – говорю я, – тут уж я и вовсе ничего не понимаю. Выходит, господь 
положил на Сахару столько же трудов, сколько на Соединенные Штаты и все прочие 
страны. Он, наверно, не меньше двух или трех дней эту пустыню создавал.

Тут Джим вмешался в наш разговор:

– Нет, Гек, неправильно ты говоришь. Я так думаю, что эту пустыню вовсе никто 
не создавал. Ты только погляди на нее. Погляди – и увидишь, что я прав. От 
пустыни какой прок? Никакого. От нее никакой выгоды быть не может. Верно я 
говорю, Гек?

– Пожалуй, верно.

– Ведь правда, масса Том?

– Может, и правда. Валяй дальше.

– Если от чего-нибудь никакого проку нет, то его зря создали, правда?

– Правда.

– Ну вот! Разве господь бог создавал что-нибудь зря? Вы мне ответьте.

– Конечно, нет. Не создавал.

– Тогда зачем же он пустыню создал?

– Валяй, валяй. В самом деле, зачем он создал пустыню?

– Масса Том, мое мнение такое: он никогда ее не создавал, то есть у него и в 
мыслях ничего такого не было, он и вовсе за это дело не брался. Сейчас я вам 
все растолкую, и вы тогда увидите. Все было точно так же как бывает, когда 
строится дом. Что вы тогда делаете с мусором и щепками, которые остаются? Вы 
берете их, вывозите и сбрасываете в кучу на каком-нибудь пустом участке. Ну, 
вот я и думаю, что точно так же оно и было. Когда господь бог собрался 
построить мир, он взял множество камней и сложил их в кучу, а потом взял много 
земли и тоже сложил в кучу рядом с камнями, а потом взял песок, и его тоже там 
рядом, в кучу сложил. Затем он начал. Отмерил он немного камней, земли и песку, 
сложил их вместе и сказал: "Это Германия", а после приклеил к ней ярлык и 
поставил в сторону сушиться; потом отмерил еще немножко камней, земли и песку, 
сложил их вместе и сказал: "Это Соединенные Штаты", приклеил на них ярлык и 
поставил в сторонку сушиться; и так далее и тому подобное – пока не настал 
субботний вечер. Тогда он оглянулся и увидел, что все они созданы и что очень 
даже хороший мир он за такое короткое время создал. Вдруг он заметил, что землю 
и камни он отмерил точно, а вот песку-то очень много осталось, а как это так 
вышло, он и сам позабыл. Стал он глядеть, нет ли где поблизости пустого участка,
 и увидел это место, и сильно обрадовался, и велел ангелам забрать весь песок, 
да и свалить его сюда. Вот что я про это думаю – я думаю, что Великую Сахару 
вовсе никто не создавал, она просто так, случайно получилась.

Я сказал, что это и в самом деле веский аргумент, Джим еще ни разу такого не 
приводил. Том сказал то же самое. Однако он добавил, что аргументы – это в 
конце концов одни лишь теории, и больше ничего; а теории ничего не доказывают, 
от них только та польза, что можно немножко выиграть время и отдохнуть, ежели 
ты совсем запутался, стараясь найти что-нибудь, чего найти невозможно. Потом он 
говорит: