ничего не стоит. Должен сознаться, что по сравнению с этим мой сюрприз – сущие 
пустяки.

Начали считать деньги. Оказалось, что их немного больше двенадцати тысяч 
долларов. Никому из присутствующих еще не приходилось видеть такой кучи денег 
сразу, хотя у некоторых гостей были капиталы и побольше этого.



Глава XXXV

Читатель может быть уверен, что находка Тома и Гека вызвала сильное брожение 
умов в захудалом городишке СентПитерсберге. Такая большая сумма, да еще 
наличными, – просто невероятно! О ней говорили без конца, завидовали, 
восторгались, многие горожане даже повредились в рассудке, не выдержав 
нездорового волнения. В городе и окрестных поселках разобрали доска за доской 
все дома, где было «нечисто», вплоть до фундамента, и даже земля под ними была 
вся изрыта в поисках клада – и не то что мальчишками, а положительными, 
солидными людьми, далеко не мечтателями. Куда бы ни пошли Том с Геком, за ними 
везде ухаживали, восхищались ими, глазели на них. Мальчики не могли припомнить, 
чтобы раньше хоть кто-нибудь прислушивался к тому, что они говорят, а теперь 
люди подхватывали и повторяли за ними каждое слово; что бы они ни сделали, все 
выходило у них замечательно; они, видно, утеряли способность действовать и 
говорить, как обыкновенные смертные; мало того, раскопали их прошлое – и даже 
там оказались налицо все признаки оригинальности и таланта. Городская газетка 
напечатала их биографии.

Вдова Дуглас положила деньги Гека в банк, а судья Тэтчер по просьбе тети Полли 
сделал то же самое для Тома. У каждого из мальчиков был теперь просто громадный 
доход – по доллару каждый день, а в воскресенье полдоллара. Столько, сколько 
полагалось пастору, вернее, сколько ему обещали, ибо собрать такую сумму он не 
мог. Времена тогда были простые – за доллар с четвертью в неделю мальчик мог 
иметь стол и квартиру, мог учиться, одеваться да еще стричься и мыться за те же 
деньги.

Судья Тэтчер возымел самое высокое мнение о Томе Сойере. Он говорил, что 
обыкновенный мальчик не вывел бы его дочь из пещеры. Когда Бекки рассказала 
отцу по секрету, что в школе Том выдержал ради нее порку, судья был заметно 
тронут; а когда она стала заступаться за Тома и извинять ложь, придуманную 
Томом, для того чтобы розги достались ему, а не Бекки, судья сказал с большим 
чувством, что это была великодушная, благородная, святая ложь, достойная стать 
наравне с хваленой правдой Георга Вашингтона насчет топорика[11 - Имеется в 
виду хрестоматийный рассказ о детстве Георга Вашингтона, первого президента США.
 Мальчик отличался необыкновенной правдивостью; когда отец подарил ему топорик, 
он подрубил вишневое дерево, но тут же признался в этом отцу, хотя был уверен, 
что его ждет строгое наказание.] и шагать по страницам истории рядом с ней! 
Бекки подумала, что никогда еще ее папа не казался таким важным и внушительным, 
как в тот день, когда сказал эти слова, расхаживая по ковру, и топнул ногой. 
Она сейчас же побежала к Тому и рассказала ему все.

Судья Тэтчер надеялся когда-нибудь увидеть Тома великим законодателем или 
великим полководцем. Он говорил, что приложит все усилия, чтобы Том попал в 
Национальную военную академию, а потом изучил бы юридические науки в лучшем 
учебном заведении страны и таким образом подготовился к той или другой 
профессии, а может быть, и к обеим сразу.

Богатство Гека Финна, а может быть, и то, что он теперь находился под опекой 
вдовы Дуглас, ввело его – нет, втащило его, впихнуло его – в общество, и Гек 
терпел невыносимые муки. Прислуга вдовы одевала его и умывала, причесывала и 
приглаживала, укладывала спать на отвратительно чистые простыни, без единого 
пятнышка, которое он мог бы прижать к сердцу, как старого друга. Надо было есть 
с тарелки, пользоваться ножом и вилкой, утираться салфеткой, пить из чашки; 
надо было учить по книжке урок, ходить в церковь; надо было разговаривать так 
вежливо, что он потерял всякий вкус к разговорам; куда ни повернись – везде 
решетки и кандалы цивилизации лишали его свободы и сковывали по рукам и по 
ногам.

Три недели он мужественно терпел все эти невзгоды, а потом в один прекрасный 
день сбежал. Сильно встревожившись, вдова двое суток разыскивала его повсюду. 
Все приняли участие в поисках; Гека искали решительно везде, даже закидывали 
сети в реку, думая выловить мертвое тело. На третий день рано утром Том Сойер 
догадался заглянуть в пустые бочки за старой бойней и в одной из них нашел 
беглеца. Гек тут и ночевал; он уже успел стянуть кое-что из съестного и 
позавтракать, а теперь лежал, развалясь, и покуривая трубку. Он был немыт, 
нечесан и одет в те самые лохмотья, которые придавали ему такой живописный вид 
в доброе старое время, когда он был свободен и счастлив. Том вытащил его из 
бочки, рассказал, каких он всем наделал хлопот, и потребовал, чтобы он вернулся 
домой. Лицо Гека из спокойного и довольного сразу стало мрачным. Он сказал:

– И не говори, Том. Я уже пробовал, да не выходит, ничего не выходит, Том. Все