на пикник. От волнения Том не мог уснуть до поздней ночи: он очень надеялся 
услышать мяуканье Гека и завтра на пикнике удивить Бекки и ее гостей, показав 
им клад. Но ему пришлось разочароваться – сигнала в эту ночь не было.

В конце концов настало утро, и часам к десяти или одиннадцати веселая, шумная 
компания собралась в доме судьи Тэтчера, чтобы оттуда двинуться в путь. В те 
времена было не принято, чтобы пожилые люди ездили на пикники и портили детям 
удовольствие. Считалось, что дети находятся в безопасности под крылышками 
двух-трех девиц лет восемнадцати и молодых людей немножко постарше. Для такого 
случая наняли старенький пароходик, и скоро веселая толпа повалила по главной 
улице, таща корзинки с провизией. Сид захворал, и ему пришлось отказаться от 
этого удовольствия; Мэри осталась дома ухаживать за ним. На прощанье миссис 
Тэтчер сказала Бекки:

– Вы вернетесь, должно быть, очень поздно: Быть может, тебе лучше переночевать 
у кого-нибудь из девочек, что живут поближе к пристани.

– Можно, я останусь ночевать у Сюзи Гарпер?

– Очень хорошо. Смотри же, веди себя как следует, будь умницей.

Когда они шли по улице, Том сказал Бекки:

– Знаешь, Бекки, вот что мы с тобой сделаем. Вместо того чтобы идти к Джо 
Гарперу, мы поднимемся в гору и пойдем к вдове Дуглас. У нее бывает сливочное 
мороженое почти каждый день – да еще какими порциями! Она нам обрадуется, вот 
увидишь.

– Ой, вот будет весело!

Бекки задумалась на минутку и сказала:

– А как же мама?

– Откуда же она узнает?

Девочка опять подумала и нерешительно сказала:

– По-моему, это нехорошо все-таки…

– Ну, чего там «все-таки»! Твоя мама не узнает, так что же тут плохого? Лишь бы 
с тобой ничего не случилось, больше ей ничего не надо, по-моему, она тебе и 
сама позволила бы, только ей в голову не пришло. Конечно, позволила бы!

Щедрое гостеприимство вдовы Дуглас было соблазнительной приманкой, и уговоры 
Тома скоро оказали свое действие. Было решено не говорить никому, какие у них 
планы на этот вечер. Вдруг Тому пришло в голову, что Гек может явиться нынче 
ночью и подать сигнал. Эта мысль чуть не испортила ему будущее удовольствие. И 
все же он никак не мог пожертвовать весельем у вдовы Дуглас. Да и для чего 
жертвовать, рассуждал он: если сигнала не было вчера ночью, то с какой стати 
его ждать непременно сегодня? Весело будет наверняка, а насчет клада еще 
неизвестно. И, как всегда у мальчишек, перевесило то, к чему тянуло сильнее: в 
этот день он решил больше не думать о сундуке с деньгами.

Тремя милями ниже города пароходик замедлил ход у лесистой долины и причалил к 
берегу. Толпа высыпала на берег, и скоро повсюду в лесу и на крутых склонах 
раздались крики и смех. Перепробовав все игры, выбившиеся из сил и 
разгоряченные шалуны опять сошлись в лагерь, нагуляв завидный аппетит, и 
набросились на разные вкусные вещи. После пира они уселись отдыхать и 
разговаривать в тени раскидистых дубов. Скоро кто-то крикнул:

– Кто хочет в пещеру?

Оказалось, что хотят все. Достали свечи и сейчас же все пустились наперебой 
карабкаться в гору. Вход в пещеру был довольно высоко на склоне горы и походил 
на букву «А». Тяжелая дубовая дверь никогда не запиралась. Внутри была 
небольшая пещера, холодная, как погреб, со стенами из прочного известняка, 
которые были возведены самой природой и усеяны каплями влаги, словно холодным 
потом. Стоять здесь в глубоком мраке и глядеть на зеленую долину, освещенную 
солнцем, было так интересно и таинственно. Но скоро первое впечатление 
рассеялось, и опять начались шалости. Как только кто-нибудь зажигал свечу, все 
остальные набрасывались на него гурьбой; и сколько он ни защищался от 
нападающих, свечу скоро вышибали у него из рук или тушили, и тогда снова 
поднимался веселый крик, смех и возня. Но все на свете когда-нибудь кончается. 
Мало-помалу шествие, вытянувшись вереницей, начало спускаться по крутому склону 
главной галереи, и ряд колеблющихся огней смутно осветил высокие каменистые 
стены почти до самых сводов, сходившихся над головой на высоте шестидесяти 
футов. Главная галерея была не шире восьми или десяти футов. На каждом шагу по 
обеим сторонам открывались новые высокие расщелины гораздо уже главной галереи. 
Пещера Мак-Дугала представляла собою настоящий лабиринт извилистых,