– Что такое? – прошептал Гек, бледнея от страха.

– Ш-ш!.. Вот оно!.. Слышишь?

– Да!.. Ой, бежим скорей!

– Тише! Не шевелись! Идут сюда, прямо к двери.

Мальчики растянулись плашмя на полу и, глядя в круглые дырки от сучков, стали 
ждать, замирая от страха.

– Остановились… Нет, идут… Вот они. Перестань шептать, Гек. Господи, хоть бы 
поскорей кончилось!

Вошли двое мужчин. Каждый из мальчиков подумал про себя: «Это глухонемой старик 
испанец, который был раза два у нас в городе, а другого я никогда еще не видел».


«Другой» был нечесаный, немытый оборванец с очень неприятным лицом. Испанец 
кутался в плащ; у него были густые белые бакенбарды; длинные седые волосы 
падали на плечи изпод шляпы; на нем были зеленые очки. Когда они вошли в дом, 
«другой» говорил что-то испанцу тихим голосом; они уселись на полу, лицом к 
двери, прислонившись к стене, и тот, «другой», все говорил что-то. Он держался 
теперь не так осторожно, и его слова доносились до мальчиков явственнее.

– Нет, – сказал он, – думал я об этом деле, и мне оно не нравится. Опасно очень.


– Опасно! – проворчал «глухонемой» к великому изумлению мальчиков. – Слюнтяй!

От этого голоса мальчиков бросило в дрожь: то был голос индейца Джо! Некоторое 
время внизу молчали. Потом Джо сказал:

– Уж какое было опасное то, последнее дело. А ведь обошлось.

– Там совсем другое. Это было дальше вверх по реке, и ни одного дома рядом. 
Никто и не узнает, что мы приложили там руку, раз не вышло ничего.

– Ну ладно, уж чего опаснее таскаться сюда днем. Всякий, кто нас увидит, почует,
 что дело нечисто.

– Это я знаю. Да ведь не нашлось другого места, где спрятаться. Я и то хочу 
уйти из этого сарая. Вчера еще хотел, только нечего было и думать, – проклятые 
мальчишки все вертелись тут на горе, на самом виду.

«Проклятые мальчишки» опять затряслись от страха, пораженные этим замечанием, и 
подумали: какое счастье, что они решили подождать один день, вспомнив про 
пятницу. В душе они жалели, что не подождали целый год.

Двое внизу достали какую-то провизию и принялись закусывать. После долгого 
молчания индеец Джо сказал:

– Вот что, малый, ступай-ка ты, откуда пришел: вверх по реке. Подождешь там, 
пока я тебя извещу. А я рискну – поброжу еще по городу, надо же хоть поглядеть. 
За то опасное дело мы примемся, когда я разузнаю побольше и обдумаю все как 
следует. А потом в Техас! Вместе и махнем.

На том и порешили. Вскоре после этого оба начали зевать, и индеец Джо сказал:

– Спать хочу до смерти! Твоя очередь стеречь.

Он улегся в бурьяне и скоро захрапел. Товарищ потряс его раза два, и он затих. 
Потом и сторож начал клевать носом; голова у него клонилась все ниже и ниже, и 
вскоре они храпели оба.

Мальчики вздохнули долгим, облегченным вздохом. Том прошептал:

– Ну, теперь пора, идем!

Гек ответил:

– Не могу – я тут же помру, если они проснутся.

Том настаивал, Гек упирался. Наконец Том поднялся на ноги, медленно и осторожно,
 и пошел один. Но с первым же его шагом покоробленные половицы так страшно 
заскрипели, что он повалился на пол едва живой от страха. Второй раз он и 
пробовать не стал. Мальчики лежали, считая медленно тянувшиеся минуты, пока им 
не показалось, что времени больше нет вообще и сама вечность состарилась и 
поседела; но тут они с радостью заметили, что солнце садится.