– Ах, отстаньте, пожалуйста! Не нужны мне ваши картинки! – Она расплакалась, 
вскочила и убежала от него.

Альфред поплелся за ней и собирался было пристать с утешениями, но она сказала:

– Да уйдите же, оставьте меня в покое! Я вас терпеть не могу!

И мальчик растерянно остановился, не понимая, что же он такого сделал, когда 
она сама сказала, что будет всю большую перемену смотреть с ним картинки, а 
теперь с плачем убежала от него. Альфред, не зная, что и думать, побрел обратно 
в пустую школу. Он рассердился и обиделся. Докопаться до правды было нетрудно: 
Бекки просто воспользовалась им, чтобы досадить Тому Сойеру. Когда он об этом 
догадался, то еще больше возненавидел Тома. Ему захотелось как-нибудь насолить 
Тому, не подвергая себя риску. Учебник Тома попался ему на глаза. Случай был 
удобный. Он с радостью открыл книжку на той странице, где был заданный урок, и 
залил ее чернилами.

Бекки заглянула в эту минуту в окно и увидела, что он делает, но прошла мимо, 
не сказав Альфреду ни слова. Она ушла домой: ей хотелось разыскать Тома и все 
рассказать ему. Том, конечно, будет ей благодарен, и они с ним помирятся. 
Однако на полдороге Бекки передумала. Она вспомнила, как Том обошелся с ней, 
когда она рассказывала про пикник, и от обиды ее обожгло словно огнем. Она 
решила не выручать Тома, а кроме того, возненавидеть его навеки. Пускай его 
накажут за испорченный учебник.



Глава XIX

Том вернулся домой в очень мрачном настроении, но первые же слова тетки 
показали ему, что он явился со своими горестями в самое неподходящее место:

– Том, выдрать бы тебя как следует!

– Тетечка, что же я такого сделал?

– Да уж наделал довольно! А я-то, старая дура, бегу к Сирини Гарпер, – думаю, 
сейчас она поверит в этот твой дурацкий сон. И нате вам, пожалуйста! Она, 
оказывается, узнала у Джо, что ты здесь был в тот вечер и слышал все наши 
«разговоры. Не знаю даже, что может выйти из мальчика, который так себя ведет. 
Мне просто думать противно: как это ты мог допустить, чтобы я пошла к миссис 
Гарпер и разыграла из себя такую идиотку, и ни слова не сказал!

Теперь все дело представилось в ином свете. До сих пор утренняя выдумка 
казалась Тому очень ловкой шуткой, поистине находкой. А теперь это выглядело 
очень убого и некрасиво. Том повесил голову и с минуту не мог ничего придумать 
себе в оправдание. Потом сказал:

– Тетечка, мне очень жалко, что я это сделал, я как-то не подумал.

– Ах, милый, ты никогда не думаешь. Ты никогда ни о чем не думаешь, только о 
себе самом. Ты вот не задумался проплыть такую даль с острова, ночью, только 
для того, чтобы посмеяться над нашим горем, не задумался оставить меня в дурах, 
сочинив этот сон; а вот пожалеть нас и избавить от лишних слез тебе и в голову 
не пришло.

– Тетечка, сейчас я понимаю, что это было нехорошо, но ведь это я не нарочно. Я 
не хотел, честное слово. А кроме того, я приходил домой вовсе не затем, чтобы 
над вами смеяться.

– Для чего же тогда ты приходил?

– Мне хотелось вам сказать, чтобы вы не беспокоились о нас, потому что мы не 
утонули.

– Ах, Том, Том, если бы я только могла поверить, что у тебя было такое доброе 
намерение, я от всей души возблагодарила бы бога, но ведь ты и сам знаешь, что 
так не было; и я тоже это знаю, Том.

– Ну, право же, тетечка, было! Вот не сойти мне с этого места, если не было!

– Ах, Том, не выдумывай, это ни к чему. Только во сто раз хуже. 

– Я и не выдумываю, тетечка, это правда. Я хотел, чтобы вы не горевали, для 
этого и пришел.

– Я бы все на свете отдала, чтобы этому поверить, – за одно это все твои грехи 
можно простить, Том. Даже то, что ты убежал и вел себя из рук вон плохо. Да 
поверить-то невозможно; ну отчего ты мне не сказал, а?