называл его Том. Он сидел в коробочке из-под пистонов. Первым делом жук 
вцепился ему в палец. Само собой, Том отдернул палец, жук полетел в проход 
между скамейками и шлепнулся на спину, а палец Том засунул в рот. Жук лежал, 
беспомощно шевеля лапками, не в силах перевернуться. Том косился на него, всей 
душой стремясь его достать, но жук был очень далеко, так что никак нельзя было 
дотянуться. Другие прихожане, не чувствуя никакого интереса к проповеди, тоже 
нашли в жуке развлечение и начали искоса поглядывать на него. Тут в церковь 
забежал чей-то пудель, одурелый и разморенный от летней жары и тишины. Он 
соскучился в заточении и жаждал перемены. Завидев жука, он сразу ожил и завилял 
хвостом. Он оглядел добычу, обошел ее кругом, обнюхал издали, еще раз обошел 
кругом; потом осмелел, подошел поближе и обнюхал; потом оскалил зубы и 
попробовал схватить жука, но промахнулся; попробовал еще и еще раз; начал 
входить во вкус этого занятия; улегся на живот, так чтобы жук был у него между 
передними лапами, и продолжал игру; наконец утомился играть с жуком и стал 
рассеян и невнимателен. Он начал клевать носом, голова его опустилась, мордой 
он дотронулся до жука, и тот в него вцепился. Раздался пронзительный визг, 
пудель замотал головой, жук отлетел шага на два в сторону и опять шлепнулся на 
спину. Зрители по соседству тряслись от смеха, некоторые уткнулись в платки, 
женщины закрылись веерами, а Том был совершенно счастлив. У пса был глупый вид, 
да он, должно быть, и чувствовал себя дураком, но в душе был полон возмущения и 
жаждал мести. Он подошел к жуку и осторожно атаковал его снова: стал ходить 
вокруг и бросаться на него со всех сторон, хватал лапами землю в каком-нибудь 
дюйме от жука, щелкал зубами еще ближе и мотал головой так, что уши болтались. 
Однако немного погодя ему опять надоело играть с жуком; он погнался за мухой, 
но не нашел в этом ничего интересного; побежал за муравьем, держа нос у самого 
пола, но и это ему скоро надоело; он зевнул, вздохнул и, совсем позабыв про 
жука, уселся на него! Раздался дикий вопль, полный боли, и пудель стрелой 
помчался по проходу; отчаянно воя, он пробежал перед алтарем, перескочил с 
одной стороны прохода на другую, заметался перед дверями, с воем пронесся 
обратно по проходу и, совсем одурев от боли, с молниеносной быстротой начал 
носиться по своей орбите, словно лохматая комета. В конце концов обезумевший от 
боли страдалец прыгнул на колени к хозяину; тот выкинул его за окно, и вой, 
полный скорби, все ослабевая, замер где-то в отдалении.

К этому времени все в церкви сидели с красными лицами, задыхаясь от 
подавленного смеха, а проповедь застыла на мертвой точке. Вскоре она 
возобновилась, но шла спотыкаясь и с перебоями, ибо не было никакой возможности 
заставить паству вникнуть в ее смысл: даже полные самой возвышенной скорби 
слова прихожане, укрывшись за высокой спинкой скамьи, встречали заглушенным 
взрывом нечестивого смеха, словно бедный проповедник отпустил что-то невероятно 
смешное. Для всех было истинным облегчением, когда эта пытка кончилась и 
проповедник благословил паству.

Том Сойер шел домой в самом веселом настроении, думая про себя, что и церковная 
служба бывает иногда не так уж плоха, если внести в нее хоть немножко 
разнообразия. Одна только мысль огорчила его: он ничего не имел против того, 
чтобы пудель поиграл с его жуком, но все-таки уносить жука с собой щенок не 
имел никакого права.



Глава VI

В понедельник утром Том проснулся, чувствуя себя совершенно несчастным. В 
понедельник утром всегда так бывало, потому что с понедельника начиналась новая 
неделя мучений в школе. По понедельникам ему хотелось, чтобы в промежутке 
совсем не было воскресенья, тогда тюрьма и кандалы не казались бы такими 
ненавистными.

Том лежал и думал. И вдруг ему пришло в голову, что недурно – было бы заболеть: 
тогда можно и не ходить в школу. Перед ним смутно забрезжил какой-то выход. Он 
исследовал свой организм. Никакой хвори не нашлось, и он принялся за дело снова.
 На этот раз ему показалось, что у него имеются все признаки колик в желудке, и 
он возложил надежду на них. Однако симптомы становились все слабее и слабее и, 
наконец, совсем исчезли. Он стал думать дальше и скоро нашел кое-что другое. 
Один верхний зуб у него шатался. Поздравив себя с удачей, Том уже собрался было 
застонать для начала, как вдруг ему пришло в голову, что, если он явится к 
тетке с такой жалобой, она просто-напросто выдернет ему зуб, а это очень больно.
 Он решил оставить зуб про запас и поискать чего-нибудь еще. Довольно долго 
ничего не подвертывалось, потом он вспомнил, как доктор рассказывал про одну 
болезнь, с которой пациент недели на две, на три укладывался в постель и мог 
совсем остаться без пальца. Он сейчас же выставил «больной» палец из-под 
простыни и стал его рассматривать. Только он не знал, какие должны быть 
симптомы болезни. Все же ему думалось, что попробовать стоит, и поэтому он 
принялся стонать с большим воодушевлением.

А Сид все спал, ничего не подозревая.

Том застонал громче, и ему показалось, что палец у него в самом деле начинает 
болеть.