Мальчик был, по-видимому, разочарован. «Король что-то не так называл его, — 
сказал он себе, — ну да все равно. Это, должно быть, его брат, и я уверен, что 
он может дать сведения его величеству о том чудаке». Он попросил Майлса 
подождать немного, пока он принесет ответ. Он ушел, а Гендон остался ждать его 
в указанном месте, на каменной скамеечке внутри ниши дворцовой стены, где в 
дурную погоду укрывались часовые. Не успел он усесться, как мимо прошел отряд 
алебардщиков под командой офицера. Офицер увидел чужого человека, остановил 
своих людей и велел Гендону выйти из ниши. Тот повиновался и немедленно был 
арестован как подозрительная личность, шатающаяся около дворца. Дело начинало 
принимать нехороший оборот. Бедный Майлс хотел было объясниться, но офицер 
грубо приказал ему молчать и велел своим людям обезоружить и обыскать его.

— Может быть, вам бог поможет найти что-нибудь, — сказал бедный Майлс. — Я 
много искал и ничего не нашел, хотя мне так нужно было найти.

И действительно, у него ничего не нашли, кроме запечатанного письма. Офицер 
разорвал конверт, и Майлс улыбнулся, узнав «каракули» своего бедного маленького 
друга. Это было послание, написанное королем в тот памятный день в Гендонском 
замке. У офицера лицо пожелтело, когда он прочел английскую часть письма, а 
Майлс, выслушав ее, побледнел.

— Еще один претендент на престол! — воскликнул офицер. — Они нынче размножаются,
 как кролики. Схватите этого негодяя и держите его крепко, пока я снесу это 
драгоценное послание к королю.

«Ну, теперь все мои злоключения кончились, — бормотал Майлс, — ибо я наверняка 
скоро буду болтаться на веревке. Эта записка мне не пройдет даром. А что 
станется с моим бедным мальчиком? Увы, это одному богу известно!»

Через некоторое время Майлс увидел быстро возвращавшегося офицера и собрал все 
свое мужество, решившись встретить неизбежную смерть, как подобает мужчине. 
Офицер тотчас приказал солдатам освободить пленника и возвратить ему шпагу, 
затем почтительно поклонился и сказал:

— Прошу вас, сэр, следуйте за мной!

Гендон пошел за ним, говоря себе: «Если бы я не знал, что иду на смерть и что 
мне поэтому следует поменьше грешить, я бы, кажется, придушил этого мерзавца за 
его издевательскую любезность».

Они прошли через людный двор к главному подъезду дворца, где офицер с таким же 
почтительным поклоном сдал Гендона с рук на руки разодетому придворному, 
который в свою очередь отвесил ему низкий поклон и повел через большой зал, 
между двумя рядами пышно одетых дворцовых лакеев, которые почтительно кланялись 
Гендону, а за спиной у него давились от смеха при виде этого величавого чучела. 
Придворный поднялся с Гендоном по широкой лестнице, заполненной пышно 
разодетыми джентльменами, и, наконец, ввел его в обширный покой, где была 
собрана вся английская знать; он провел Майлса вперед, еще раз поклонился, 
напомнил ему, что надо снять шляпу, и оставил его среди комнаты. Глаза всех 
присутствующих устремились на него. Иные сердито нахмурились. Иные улыбались 
насмешливо.

Майлс Гендон был ошеломлен. Перед ним, всего в каких-нибудь пяти шагах, под 
пышным балдахином сидел молодой король; отвернувшись немного в сторону и 
наклонив голову, он беседовал с какой-то райской птицей в образе человека, — 
наверное, с каким-нибудь герцогом. Гендон смотрел и думал, что и без того 
горько умереть во цвете лет, а тут еще подвергают тебя такому унижению. Ему 
хотелось, чтобы король скорее покончил с приговором, — некоторые из пышных 
вельмож, стоявших поближе, вели себя уж слишком нахально. В это время король 
поднял голову, и Гендон увидел его лицо. Увидел — и у него даже дух захватило! 
Как очарованный, он смотрел, не спуская глаз с этого прекрасного молодого лица, 
и вдруг воскликнул:

— Господи, вот он и на троне — владыка царства Снов и Теней!

Не отрывая изумленного взгляда от короля, он пробормотал еще что-то невнятное, 
потом оглядел все вокруг — нарядную толпу, стены роскошного зала — и 
проговорил:

— Но ведь это же правда! Это не сон, а действительность!

Потом опять взглянул на короля и подумал: «Или это все-таки сон?.. Или он и 
впрямь повелитель Англии, а не бездомный сумасшедший бродяга, за которого я 
принимал его? Кто разгадает мне эту загадку?»

Внезапно ему в голову пришла блестящая мысль. Он подошел к стене, взял стул, 
поставил его посредине зала и сел!

Толпа придворных загудела от гнева; чья-то рука жестко опустилась ему на плечо, 
чей-то голос воскликнул: