Король хотел взять у своего спасителя дубину и тут же на месте проучить своих 
недругов; но тот не позволил, чтобы не поднимать шума, а посоветовал отложить 
дело до ночи, когда вся шайка будет в сборе и никто из посторонних не помешает. 
Они все вместе вернулись в лагерь, и о случившемся было донесено атаману. 
Атаман выслушал, подумал и заявил, что короля не следует заставлять просить 
милостыню, потому что он, очевидно, предназначен к чему-то высшему и лучшему, — 
и тут же на месте произвел его из нищих в воры!

Гуго был вне себя от радости. Он уже пробовал заставить короля воровать, но 
потерпел неудачу; теперь, конечно, никаких затруднений не будет: ведь не 
посмеет же король ослушаться самого атамана. Он задумал в тот же день совершить 
кражу, рассчитывая предать короля во власть закона; притом сделать это так 
искусно, чтобы все вышло как бы случайно, — «король боевых петухов» был теперь 
общим любимцем, и бродяги, не питавшие особых симпатий к Гуго, обошлись бы с 
ним не слишком ласково, если бы тот вероломно предал мальчика общему врагу их — 
закону.

И вот, выбрав подходящее время, Гуго привел свою жертву в соседний городок. Они 
медленно бродили по улицам; один из них зорко глядел по сторонам, выжидая 
удобной минуты, чтобы осуществить свой злобный замысел, другой так же 
внимательно всматривался во все закоулки, чтобы при первой же возможности 
пуститься наутек и навсегда спастись от своего постыдного рабства.

Обоим представлялись удобные случаи; но ни тот, ни другой не воспользовались 
ими, так как в глубине души оба решили на этот раз действовать наверняка; ни 
один не хотел рисковать, не убедившись заранее в удаче своего предприятия.

Гуго посчастливилось первому: навстречу шла женщина с тяжело нагруженной 
корзинкой. У Гуго злорадно сверкнули глаза, и он сказал себе: «Издохнуть мне на 
этом месте, если я не взвалю это дело на тебя! А тогда — храни тебя бог, 
„король боевых петухов“!

Он стоял с виду спокойный, но внутренне страшно волнуясь, и ждал, чтобы женщина 
поравнялась с ними; тогда он тихонько сказал:

— Погоди здесь, я сейчас вернусь! — и украдкой пустился следом за женщиной.

Сердце короля наполнилось радостью. Теперь, если только Гуго отойдет достаточно 
далеко, можно будет убежать.

Но надежде его не суждено было сбыться. Гуго незаметно подкрался к женщине 
сзади, выхватил из корзины узел и побежал назад, обмотав узел обрывком старого 
одеяла, висевшего у него на руке. Женщина подняла страшный крик: она не видела, 
как исчез узел, но тотчас же заметила кражу, потому что ее ноша вдруг стала 
легче.

Гуго, не останавливаясь, сунул узел в руки королю.

— Теперь беги за мной, — сказал он, — и кричи: «Держи вора!» Да смотри, 
старайся сбить их с толку!

Через мгновение Гуго уже скрылся за углом и помчался что есть духу по 
извилистой улице, а еще через минуту он опять вынырнул на глазах у всех с самым 
невинным и равнодушным лицом и остановился за деревом, наблюдая, что будет.

Оскорбленный король швырнул узел на землю; одеяло раскрылось как раз в ту 
минуту, когда прибежала женщина, за которой уже следовала целая толпа; женщина 
схватила одной рукой короля за руку, а другой рукой свой узел и, высоко подняв 
его кверху, начала длинную речь, осыпая мальчика ругательствами и не отпуская 
его, как он ни старался вырваться.

Больше Гуго ничего не было нужно: враг его пойман я на избежит кары. Он юркнул 
в переулок и побежал по направлению к лагерю, посмеиваясь, торжествуя, радуясь; 
он бежал и раздумывал, как бы правдоподобнее рассказать эту историю шайке.

Король между тем отчаянно бился в сильных руках, крепко державших его, и 
раздраженно кричал:

— Пусти меня, глупая женщина! Говорят тебе: это не я воровал. Очень нужна мне 
твоя жалкая рухлядь!

Толпа окружила их, осыпая короля бранью и угрозами; здоровенный кузнец в 
кожаном фартуке, с засученными по локоть рукавами, подошел к нему, говоря, что 
нужно проучить его, — но тут в воздухе сверкнула длинная шпага и упала плашмя 
на руку кузнеца, а диковинный владелец шпаги дружелюбно сказал:

— Погодите, добрые люди, лучше действовать миром, без злобы, без ругани. Это 
дело не нам разбирать, а закону. Выпусти мальчика, добрая женщина!