— Замолчи! Не оскорбляй моего слуха ненавистным именем. Неужели этот человек 
никогда не умрет? Неужели он будет вечной преградой моим королевским желаниям? 
И сыну моему не быть утвержденным в своих наследных правах лишь потому, что 
гофмаршал Англии запятнан государственной изменой и недостоин утвердить его в 
сане наследника? Нет, клянусь всемогущим богом! Предупреди мой парламент, чтобы 
еще до восхода солнца он вынес смертный приговор Норфолку, иначе парламент 
жестоко поплатится!

— Королевская воля — закон! — произнес лорд Гертфорд и, поднявшись с колен, 
вернулся на прежнее место.

Выражение гнева мало-помалу исчезло с лица короля.

— Поцелуй меня, мой принц! — сказал он. — Вот так… Чего же ты боишься? Ведь я 
твой отец, я люблю тебя.

— Ты добр ко мне, недостойному, о могущественнейший и милосердный государь, это 
поистине так. Но… но… меня удручает мысль о том, кто должен умереть, и…

— А, это похоже на тебя, это похоже на тебя! Я знал, что сердце у тебя осталось 
прежнее, хотя рассудок твой помрачен; у тебя всегда было доброе сердце. Но этот 
герцог стоит между тобою и твоими высокими почестями. Я назначу на его место 
другого, кто не запятнает своего сана изменой. Успокойся, мой добрый принц, не 
утруждай напрасно этим делом свою бедную голову…

— Но не я ли ускорю его смерть, мой повелитель? Как долго мог бы он прожить еще,
 если бы не я?

— Не думай о нем, мой принц! Он недостоин этого. Поцелуй меня еще раз и вернись 
к твоим утехам и радостям! Моя болезнь изнурила меня, я устал; мне нужен покой. 
Ступай с твоим дядей Гертфордом и твоей свитой и приходи ко мне снова, когда 
тело мое подкрепится отдыхом!

Том вышел из королевской опочивальни с тяжелым сердцем, так как последние слова 
короля были смертным приговором надежде, которую он втайне лелеял, — что теперь 
его отпустят на свободу. И снова он услыхал негромкое жужжанье голосов: «Принц, 
принц идет!»

Чем дальше Том шел меж двух рядов раззолоченных, низко кланявшихся ему 
придворных, тем больше он падал духом, сознавая, что он здесь пленник и, может 
быть, вовек не вырвется из этой раззолоченной клетки, — несчастный принц, не 
имеющий ни единого друга, если господь бог, по своему милосердию, не сжалится 
над ним и не вернет ему волю.

И куда бы он ни повернулся, ему чудилось, что он видит летящую в воздухе 
отрубленную голову и врезавшееся ему в память лицо великого герцога 
Норфолкского с устремленным на него укоризненным взором.

Его недавние мечты были так сладостны, а действительность оказалась так мрачна 
и ужасна!



ГЛАВА VI

ТОМУ ДАЮТ НАСТАВЛЕНИЯ

Тома привели в парадный зал и усадили в кресло. Но ему было очень неловко 
сидеть, так как кругом стояли пожилые и знатные люди. Он попросил было, чтобы 
они тоже присели, но они только кланялись ему или бормотали слова благодарности 
и продолжали стоять. Том повторил свою просьбу, но его «дядя», граф Гертфорд, 
шепнул ему на ухо:

— Прошу тебя, не настаивай, милорд: не подобает им сидеть в твоем присутствии.

Доложили, что пришел лорд Сент-Джон. Почтительно склонившись перед Томом, лорд 
сказал:

— Я прислан королем по секретному делу. Не угодно ли будет вашему королевскому 
высочеству отпустить всех находящихся здесь, за исключением милорда графа 
Гертфорда?

Заметив, что Том как будто не знает, как отпустить придворных, Гертфорд шепнул 
ему, чтобы он сделал знак рукою, не утруждая себя речью, если у него нет 
желания говорить.

Когда свита удалилась, лорд Сент-Джон продолжал:

— Его величество повелевает, чтобы, в силу важных и веских государственных