Приключения Гекльберри Финна



Объяснение

Лица, которые попытаются найти в этом повествовании мотив, будут от– даны под 
суд; лица, которые попытаются найти в нем мораль, будут сосланы; лица, которые 
попытаются найти в нем сюжет, будут расстреляны.

    По приказу автора, Генерал-губернатор Начальник артиллерийского управления

В этой книге использовано несколько диалектов, а именно: негритянский диалект 
штата Миссури, самая резкая форма захолустного диалекта Пайк-Каунти, а также 
четыре несколько смягченных разновидности этого последнего. Оттенки говора 
выбирались не наудачу и не наугад, а, напротив, очень тщательно, под надежным 
руководством, подкрепленным моим личным знакомством со всеми этими формами речи.


Я даю это объяснение потому, что без него многие читатели предположили бы, что 
все мои персонажи стараются в говоре подражать один другому и это им не удается.


Автор



Глава I

Вы про меня ничего не знаете, если не читали книжки под названием «Приключения 
Тома Сойера», но это не беда. Эту книжку написал мистер Марк Твен и, в общем, 
не очень наврал. Кое-что он присочинил, но, в общем, не так уж наврал. Это 
ничего, я еще не видел таких людей, чтобы совсем не врали, кроме тети Полли и 
вдовы, да разве еще Мэри. Про тетю Полли, – это Тому Сойеру она тетя, – про 
Мэри и про вдову Дуглас рассказывается в этой самой книжке, и там почти все 
правда, только кое-где приврано, – я уже про это говорил.

А кончается книжка вот чем: мы с Томом нашли деньги, зарытые грабителями в 
пещере, и разбогатели. Получили мы по шесть тысяч долларов на брата – и все 
золотом. Такая была куча деньжищ – смотреть страшно! Ну, судья Тэтчер все это 
взял и положил в банк, и каждый божий день мы стали получать по доллару прибыли,
 и так круглый год, – не знаю, кто может такую уйму истратить. Вдова Дуглас 
усыновила меня и пообещала, что будет меня воспитывать; только мне у нее в доме 
жилось неважно: уж очень она донимала всякими порядками и приличиями, просто 
невозможно было терпеть. В конце концов я взял да и удрал, надел опять свои 
старые лохмотья, залез опять в ту же бочку из-под сахара и сижу, радуюсь 
вольному житью. Однако Том Сойер меня отыскал и рассказал, что набирает шайку 
разбойников. Примет и меня тоже, если я вернусь к вдове и буду вести себя 
хорошо. Ну, я и вернулся.

Вдова поплакала надо мной, обозвала меня бедной заблудшей овечкой и всякими 
другими словами; но, разумеется, ничего обидного у нее на уме не было. Опять 
она одела меня во все новое, так что я только и знал, что потел, и целый день 
ходил как связанный. И опять все пошло по-старому. К ужину вдова звонила в 
колокол, и тут уж никак нельзя было опаздывать – непременно приходи вовремя. А 
сядешь за стол, никак нельзя сразу приниматься за еду: надо подождать, пока 
вдова не нагнет голову и не побормочет немножко над едой, а еда была, в общем, 
не плохая; одно только плохо – что каждая вещь сварена сама по себе. То ли дело 
куча всяких огрызков и объедков! Бывало, перемешаешь их хорошенько, они 
пропитаются соком и проскакивают не в пример легче.

В первый же день после ужина вдова достала толстую книгу и начала читать мне 
про Моисея в тростниках, а я просто разрывался от любопытства – до того 
хотелось узнать, чем дело кончится; как вдруг она проговорилась, что этот самый 
Моисей давным-давно помер, и мне сразу стало неинтересно, – плевать я хотел на 
покойников.

Скоро мне захотелось курить, и я спросил разрешения у вдовы. Но она не 
позволила: сказала, что это дурная привычка и очень неряшливая и мне надо от 
нее отучаться. Бывают же такие люди! Напустятся на что-нибудь, о чем и понятия 
не имеют. Вот и вдова тоже: носится со своим Моисеем, когда он ей даже не родня,
 – да и вообще кому он нужен, если давнымдавно помер, сами понимаете, – а меня 
ругает за то, что мне нравится курить. А сама небось нюхает табак – это ничего, 
ейто можно.

Ее сестра, мисс Уотсон, порядком усохшая старая дева в очках, как раз в это 
время переехала к ней на житье и сразу же пристала ко мне с букварем. Целый час 
она ко мне придиралась, но в конце концов вдова велела ей оставить меня в покое.
 Да я бы дольше и не вытерпел. Потом целый час была скучища смертная, и я все 
вертелся на стуле. А мисс Уотсон все приставала: «Не клади ноги на стул,