хибарки, мы осмотрели ее спереди и с боков – и с того боку, которого я еще не 
видел, на северной стороне, нашли квадратное окошечко, довольно высоко от земли,
 забитое одной крепкой доской.

Я сказал:

– Вот и хорошо! Дыра довольно большая, Джим в нее пролезет, надо только 
оторвать доску.

Том говорит:

– Ну, это так же просто, как дважды два четыре, и так же легко, как не учить 
уроков. По-моему, мы могли бы придумать способ хоть немножко посложней, Гек 
Финн.

– Ну ладно, – говорю. – А если выпилить кусок стены, как я сделал в тот раз, 
когда меня убили?

– Это еще на что-нибудь похоже, – говорит он, – это и таинственно, и возни 
много, и вообще хорошо, только все-таки можно придумать еще что-нибудь, чтобы 
подольше повозиться. Спешить нам некуда, так давай еще посмотрим.

Между сарайчиком и забором, с задней стороны, стояла пристройка, в вышину 
доходившая до крыши и сбитая из досок. Она была такой же длины, как и сарайчик, 
только уже – шириной футов в шесть. Дверь была с южной стороны и заперта на 
висячий замок. Том пошел к котлу для варки мыла, поискал там и принес железную 
штуку, которой поднимают крышку котла; он взял ее и выломал один пробой у двери.
 Цепь упала, мы отворили дверь, вошли, зажгли спичку и видим, что это только 
пристройка к сарайчику, а сообщения между ними нет; и пола в сарае тоже нет, и 
вообще ничего в нем нет, кроме ржавых, никому не нужных мотыг и лопат да 
сломанного плуга. Спичка погасла, и мы ушли, воткнув пробой на старое место, и 
с виду дверь была опять как следует заперта. Том обрадовался и говорит:

– Ну, теперь все хорошо! Мы для него устроим подкоп. Это у нас займет целую 
неделю.

После этого мы вернулись домой; я вошел в дом с черного хода – они там дверей 
не запирали, надо было только потянуть за кожаный ремешок; но для Тома Сойера 
это было неподходяще: таинственности мало, ему непременно надо было влезать по 
громоотводу. Раза три он долезал до половины и каждый раз срывался и напоследок 
чуть не разбил себе голову. Он уж думал, что придется это дело бросить, а потом 
отдохнул, решил попробовать еще раз наудачу – и все-таки влез.

Утром мы поднялись чуть свет и пошли к негритянским хижинам, чтобы приучить к 
себе собак и познакомиться поближе с тем негром, который кормил Джима, – если 
это действительно Джиму носили еду. Негры как раз позавтракали и собирались в 
поле, а Джимов негр накладывал в миску хлеба, мяса и всякой еды, и в то время, 
как остальные уходили, из большого дома ему прислали ключ.

У этого негра было добродушное, глуповатое лицо, а волосы он перевязывал 
нитками в пучки, для того чтобы отвадить ведьм. Он рассказывал, что ведьмы 
ужасно донимают его по ночам; ему мерещатся всякие чудеса, слышатся всякие 
слова и звуки, и никогда в жизни с ним еще не бывало, чтобы надолго Привязалась 
такая нечисть.

Он разговорился про свои несчастья и до того увлекся, что совсем позабыл про 
дело. Том и спрашивает:

– А ты кому несешь еду? Собак кормить собираешься?

Негр заулыбался, так что улыбка расплылась у него по всему лицу, вроде как 
бывает, когда запустишь кирпичом в лужу, и говорит:

– Да, мистер Сид, собаку. И занятная же собачка! Не хотите ли поглядеть?

– Хочу.

Я толкнул Тома и шепчу ему:

– Что ж ты, так и пойдешь к нему днем? Ведь по плану не полагается.

– Тогда не полагалось, а теперь полагается.

Мы пошли, – провалиться бы ему! – только мне это очень не понравилось. Входим 
туда и почти ничего не видим – такая темнота; зато Джим и вправду там сидел; 
он-то нас разглядел и обрадовался:

– Да ведь это Гек! Господи помилуй, никак и мистер Том здесь?

Я наперед знал, что так будет, только этого и ждал. Как теперь быть, я понятия