поверх  сапфировым
перстнем кардинал отпустил дона Иеронимо.
     Не  осмеливаясь  пускаться  в  дальнейшие пререкания,  алькальд  дважды
поклонился и вышел, пятясь задом, как будто находился в присутствии короля.

     1 Боже мой! (исп.).

IV

     История, поведанная доном Иеронимо  генерал-губернатору, о чудовищном и
кощунственном     насилии,      совершенном     капитаном     Бладом     над
кардиналом-архиепископом  Новой Испании,  повергла дона  Руиса  в изумление,
гнев  и  растерянность,  а  приглашение  явиться  на  корабль  побудило  его
превосходительство к  почти сверхчеловеческой  активности.  На  подготовку к
визиту  он потратил четыре часа,  но у менее ловкого  испанца  она заняла бы
несколько дней. Чувствуя себя отнюдь  не в своей тарелке, дон Руис Перера де
Вальдоро  и  Пеньяскон,  носивший  также  титул  графа  Маркоса, справедливо
считал,  что  не  следует  пренебрегать   никакими  возможностями,  могущими
снискать расположение его преосвященства. Естественно, ему сразу же пришло в
голову, что наиболее эффектной из этих  возможностей было представить себя в
роли освободителя кардинала  из рук проклятого пирата,  захватившего  его  в
плен.
     Беспримерное  усердие,   проявленное  доном  Руисом,  позволило  ему  в
короткий  срок выполнить условия, на  которых, насколько он  понял,  капитан
Блад соглашался  освободить  пленника. Подобная старательность,  несомненно,
должна  была  наполнить  примаса  благодарностью  к  своему  избавителю,  не
оставляющей места для мелких придирок.
     Таким образом,  всего  через четыре  часа  после  отплытия  алькальда с
"Арабеллы" генерал-губернатор отчалил от берега на своей барке, бок о  бок с
которой шла двухмачтовая, отлично оснащенная  бригантина[1],  остановившаяся
на расстоянии кабельтова от  левого  борта  корсарского  корабля. Вдобавок к
этому вслед  за доном Руисом и  алькальдом  на борт "Арабеллы" вскарабкались
два  альгвасила[2],  каждый  из  которых  тащил  на  плечах  солидного  веса
деревянный сундук.
     Капитан   Блад   принял   меры   предосторожности   против   возможного
предательства.  Сквозь  открытые  орудийные  порты  левого  борта  угрожающе
торчали двадцать пушечных стволов. Когда  его  превосходительство ступил  на
шкафут, его проницательные глаза тотчас заметили  выстроившихся у фальшборта
людей с мушкетами наперевес и зажженными фитилями.
     Дон   Руис,   высокий,   узколицый,  горбоносый  кабальеро,   нарядился
соответственно  случаю  в роскошный  черный, расшитый золотом камзол. На его
груди сверкал крест Сант-Яго, а на боку болталась  шпага с золоченым эфесом.
В одной руке  он  держал  длинную трость, а  в  другой  --  носовой платок с
золотой каймой.

     1 Бригантина -- двухмачтовое однопалубное парусное судно.
     2 Альгвасилы -- испанские стражники, полицейские.

     Когда  капитан Блад  поклонился ему, тонкие губы генералгубернатора под
ниточкой  черных усиков скривились в презрительной  усмешке.  На  его желтом
лице  появилось выражение злорадства, которое он старался скрыть под  маской
высокомерия.
     --  Ваши наглые требования выполнены, сеньор пират,  -- без предисловий
заговорил  дон Руис.  --  Вот  корабль, а  в  этих  сундуках двадцать  тысяч
золотом.  Вам остается  только  получить свою долю  и  положить  конец  этой
безобразной истории.
     Не   ответив  ему,  Блад   повернулся  и  знаком  подозвал  низенького,
коренастого  моряка, который,  стоя  поодаль, с  ненавистью  глядел на  дона
Руиса.
     --  Слышите,  капитан  Уокер?  --  И  он  указал  на  сундуки,  которые
альгвасилы   поставили   на   комингс.   --   Здесь,  как   утверждает   его
превосходительство,  ваше  золото.  Удостоверьтесь в  этом,  отправьте  вашу
команду на бригантину, поднимите  паруса и отплывайте, а я  задержусь здесь,
чтобы обеспечить вашу безопасность.
     Такая  щедрость на  момент лишила  маленького работорговца  дара  речи.
Затем  он разразился  бессвязным потоком слов  и  фраз, в котором  изумление
смешивалось с благодарностью и который Блад поспешил остановить.
     --  Вы теряете время, друг  мой. Неужели я не знаю, какой  я  великий и
благородный  и  какая была для  вас удача,  что  я  приказал  лечь в  дрейф?
Отправляйтесь поскорее и помяните добрым словом Питера Блада в Англии, когда
вы туда доберетесь.
     -- Но это золото, -- запротестовал Уокер.  -- Вы должны  взять хотя  бы
половину.
     -- О, какие пустяки! Не беспокойтесь, я найду  способ вознаградить себя
за беспокойство. Забирайте своих матросов и отправляйтесь с Богом, мой друг.
     С трудом  освободив  руку из крепкого  пожатия, в  которое работорговец
вложил все переполнявшие его чувства, Блад перенес внимание на дона Руиса, с
презрительной миной стоявшего в стороне с алькальдом.
     -- Если вы последуете за мной, я провожу вас к его преосвященству.
     И он начал спускаться вниз в сопровождении Питта и Волверстона.
     В  кают-компании при  виде величественной фигуры, облаченной в пурпур и
окруженной  монахами,  дон  Руис,  издав нечленораздельный  вопль,  бросился
вперед и упал на колени.
     -- Benedictus sis[1],  -- пробормотал примас, протяг